Кисельные берега - Анна Осьмак

- На колени, остолопина!! – прошипел над ухом евнух и надавил на темечко невольницы пятернёй, заставляя согнуться ватные колени и воткнуться ими в колючий ворс ковра.

Сам провожатый также предусмотрительно согнулся в пять восьмых, дабы даже отсутствующее присутствие господина не смогло упрекнуть слугу в непочтительности.

Стоять в подобных позах пришлось долго. Евнух застыл, словно изваяние – ни спину ему, видать, не ломило, ни поясницу не простреливало – что значит практика! Кира сначала с удивлением, а после и с завистью поглядывала на него снизу вверх. У неё самой давно затекли колени. Но за ёрзанье и попытки завалиться с коленей на одну из филейных частей она немедленно награждалась болезненными тычками блюстителя придворного этикета.

В конце-концов поза стала настолько неудобной и мучительной, что ни о чём другом она и думать более не могла. Сначала отступила паническая трясучка, потом испарился страх, вытесненный усталостью тела и злостью на своё дурацкое положение. Потом стало бесить треньканье музыкантов и евнуховы воспитательные тычки. Когда степень раздражения достигла нужного накала, Кира, выругавшись нецензурными словами, резко поднялась на ноги и перехватила кулак сопровождающего:

- Ещё раз ткнёшь своей граблей в мою сторону, петушара, локоть сломаю! – прошипела она, оттолкнув гаремного деятеля.

Наложница сердито потёрла колени, не забывая искоса поглядывать на своего обомлевшего провожатого: ну как придёт в себя, да как кинется поучать обуянную бесом рабыню – успеть бы увернуться да запустить в него в целях самозащиты чем потяжелее…Увлёкшись наблюдением за сменой гримас на безволосом лице евнуха – от потрясения до праведного негодования – Кира не сразу сообразила, почему, дёрнувшись было в её сторону с грозно воздетой рукой, тот вдруг осёкся и согнулся пополам так резво, будто его затошнило.

Ребабы смолкли. В гробовом молчании Кира обернулась по вектору источаемого подобострастия и увидела султана.

- Здрасти… - произнесла она неуверенно, разглядывая грозного правителя и кровожадного маньяка.

Какой образ, собственно, ей представлялся до личной встречи? Вряд ли что-то определённое, просто нечто: нечто демоническое, зловещее и порочное. И уж точно мало ассоциирующееся с действительностью, явившей себя в виде маленького тучного человека в огромной, словно подушка, чалме, с окладистой чёрной бородой, выраставшей, казалось из-под самых глаз.

Он стоял посреди хоромины, широко расставив короткие ножки в изукрашенных самоцветами сапогах, заложив пальцы за шитый золотом пояс и высокомерно задрав выдающийся нос.

Свита в составе незаметных, словно тени, рабынь, двух стражников и нескольких евнухов быстро рассредоточилась по помещению, занимая положенные им, согласно дворцовому протоколу, места. Рабыни пришелестели к новой наложнице и откинули с её лица, а после стянули совсем и куда-то прибрали прозрачную чадру. Доставивший одалиску евнух, не разгибаясь, задом посеменил к выходу, бесконечно раскачиваясь в пульсирующих поклонах и прижимая руки к сердцу. Так и смылся под шумок. А Кира осталась.

- Почему ты мне не кланяешься? – поинтересовался владыка Эль-Муралы и сопредельных земель, брезгливо глядя в сторону от наложницы.

Застигнутая врасплох явлениям «султаши» и не успевшая ещё осадить свой норов, Кира угрюмо буркнула:

- Ну не кланяюсь, да. И что? Что ты за это мне сделаешь? Казнишь повторно?

«Ой, мамочки, что я несу? – поразилось где-то глубоко внутри чахоточное здравомыслие. – Остановись, идиотка, пока не поздно!»

- Ты только уточни, ваше благородие, - не слушая его задушенного писка, продолжила рыть себе яму вздорная девка, - казнь за поклоны планируется до казни традиционной за грехи твоей неверной жены, или после?

«Султаша» скосил на невольницу злой чёрный глаз. Потом соизволил повернуть голову и некоторое время молча её рассматривал.

- А ты, хабиби, - наконец произнёс он с той ласковой внимательностью, от которой мороз по коже продирал, - как бы сама предпочла? Быть битой кнутом перед отсечением головы или брошенной собакам после?

Кира живо представила себе обе картины, сглотнула нервно и почувствовала, как на смену лихому раздражению вновь приходит липкий страх.

- А есть… - дрогнувшим голосом поинтересовалась она, - есть ещё варианты?

- О, безусловно! – вареники красных губ в густых чёрных зарослях раздвинулись, ощеривая мелкие острые зубы. – Сколь угодно! У моих палачей богатая фантазия. Впрочем, - он двинулся к накрытому достархану и, натужившись, через объёмное пузо, опустился на подушки, - об этом после. Ныне время наслаждений, до расплаты за них – ещё целая ночь, хабиби. Наслаждайся!

Короткопалой рукой, унизанной перстнями, он поднял наполненный предусмотрительными рабынями кубок, отпил добрую половину и утёрся парчовым рукавом. Кира проследила за всеми его движениями и постаралась сосредоточится: ну же, размазня, встряхнись! Перестань дрожать, словно собачий хвост. Где твоя собранность в критических ситуациях, где находчивость и смекалка? Разве не приходилось тебе ранее выходить из скользких и неприятных ситуаций легко и элегантно? Было дело, конечно, но… В прежней жизни таковых, чтоб жизни угрожали, не случалось…

- Чем развлечёшь своего господина? – осведомился Шахрияр и вонзил зубы в сладкий инжир.

- Чем? – растерянно отозвалась сосредотачивающаяся Кира.

Владыка вновь продемонстрировал свой волчий оскал, который у него, видимо, служил обворожительной улыбкой:

- Что ты умеешь? Танцевать? Играть на зурне? Сказки сказывать? Мне тут давеча одна пыталась враки народца своего варварского пропихнуть. До чего ж они были глупы и несуразны! Хотя что с вас, язычников богомерзких, взять, кроме белокурых девок? Удивительно отсталые людишки ютятся на севере. Ты ведь тоже оттуда?

- Оттуда, - кивнула Кира, сжала кулачки и решительно двинулась к достархану, где и плюхнулась наглым образом на подушки, напротив повелителя.

Присутствующая при сём инциденте челядь аж дышать перестала от столь вопиющей несознательности дикой северянки.

- Скажи-ка, о… - несознательная на секунду замялась, вспоминая подобающие цветастые эпитеты, непременные при обращении к султану, - о… великодушный (вроде неплохо), если сказки те пришлись тебе не по вкусу, зачем продлил ты сказочнице жизнь? Разве не для того, чтобы услышать продолжение?

Шахрияр уставился на наложницу, как на пробежавшего по тарелке таракана:

- Разве я предлагал тебе сесть подле своего господина, ничтожная?

- Да ладно тебе, не нагнетай! – махнула рукой Кира и, наклонив тяжёлый кувшин с вином, плеснула себе для храбрости в пиалу, из которой предварительно высыпала финики – второй кубок за этим столом, увы, предусмотрен не был.

Легко опрокинув в себя креплёный, тягучий бальзам, она выдохнула, сложив губы трубочкой, и помотала головой.

- Давай без натужных политесов, ок? А то пока будем расшаркиваться, последняя ночь моей жизни пройдёт бездарно и глупо… Ты лучше признайся,