Фронтовой дневник (1942–1945) - Василий Степанович Цымбал

заговорили о женщинах. Артамонов рассказал одно народное произведение.

В давние времена один молодой мужик уходил в солдаты и наказывал своей жене, чтобы она сберегла себя и свою пизду. Она была молодой, честной, наивной и красивой. Спустя несколько лет она шла огородами в церковь, думала о скором возвращении мужа и о том, что она честно выполнила свое обещание.

Ей пришлось переходить через плетень. И когда она высоко задрала ногу, перелезая через третий плетень, она, к своему ужасу, заметила, что ее пизда перекосилась. Она так и обмерла. В церкви она стояла взволнованная и даже плакала. Поп это заметил и после службы подошел к ней и спросил:

– Что с тобой, раба божья?

Молодая женщина честно ему рассказала обо всем и попросила помочь ее горю. Поп сказал: «Приходи после обеда ко мне домой, может быть, что-нибудь сделаем».

Дома поп отправил свою матушку в гости, и после этого к нему пришла молодая крестьянка. Поп уложил ее на постель, помолился и начал исправлять ее перекос.

После первого раза она спросила:

– Ну что, батюшка?

– Да немного поправилась. Попробуем еще раз.

И он снова стал править.

После этого он ответил на ее вопрос:

– Теперь даже лучше, чем до перекоса.

Крестьянка была очень рада, поблагодарила батюшку серебром и поцеловала ему ручку. После этого она радостная и счастливая ушла домой.

Прошло месяцев 5 или 6, и муж этой женщины вернулся домой после отбытия солдатчины. Встретились они хорошо, и счастливая жена рассказала мужу, как у нее перекосилась пизда и как батюшка помог ее горю и все поправил.

Солдат ничего не сказал жене, видя ее простодушную глупость, но решил отомстить попу.

И вот по случаю возвращения из солдат решено было сделать пирушку. Пригласили родных и знакомых и, по предложению мужа, пригласили попа.

Когда поп пришел, этот солдат и спрашивает его: «Отчего же, батюшка, вы без матушки прибыли? Такая беда. Я думал, вы приедете с матушкой. Давайте я запрягу лошадь и привезу ее».

Так и сделали. Солдат приехал к матушке и пригласил ее к себе. Она сразу стала умываться и собираться. А была она тоже молодая, красивая и глупая, как большинство красивых женщин. Когда она умывалась, то вынула серьги и положила их на скамейку, а когда причесывалась, то на эту скамейку села. А солдат тихонько схватил дорогие серьги с бриллиантами и спрятал их в карман.

Матушка хватилась их. А солдат и говорит: «Матушка, когда вы садились, то пизда проглотила их». Матушка, конечно, очень испугалась и стала просить солдата достать их. Он сказал, что это очень трудно, но он попробует.

И вот он начал доставать серьги.

– Ну, как, солдатик? – спрашивает матушка.

– Да, говорит, концом достал, но никак зацепить не могу.

Ну, после первой попытки она стала просить его еще поработать, угостила его и за труды дала 50 рублей деньгами. Он опять стал доставать и говорит:

– Тяну, тяну, матушка!

Ей стало жарко и радостно. Она умиленно заворочалась, а он тогда и говорит:

– Сорвались, матушка.

Матушка опять поила солдатика вином, угощала пирогами и дала 100 рублей за труды.

Когда он отдохнул, он опять стал доставать и доставал их очень долго, матушка уже очень устала, изошла много раз и просила его повременить. Наконец он, вполне насытившись, воскликнул:

– Вот они матушка, серьги-то.

И незаметно вытянул их из кармана и подал ей.

Она была рада-радешенька. Еще угостила его и дала сто рублей.

После этого они поехали. Там уже заждались их, и батюшка стал спрашивать, не приключилось ли чего-нибудь. Простодушная матушка все рассказала при честном народе и вновь стала благодарить солдатика. А батюшка понял, что солдат хорошо отплатил ему, и не стал пировать. Он надел шляпу и ушел. Только его и видели.

5 января 1945 г.

Живу в Мариамполе напряженно. Повреждение за повреждением. Линия пролегает по шоссе. Движение автотранспорта непрерывное. Столбы сбивают ежедневно по 2–3, и во время ужина, завтрака, обеда.

Мне прибавились заботы: комроты передал в суд дело красноармейца, пытавшегося у литовца забрать из улья мед. На допросе красноармеец вину свою не признал. Мне теперь надо где-то под Каунасом разыскивать воинскую часть, в которой сидел этот красноармеец на гауптвахте, и добиваться там изобличающих материалов.

Военные события сложились так: на западе немцы перешли в наступление и теснят союзников.

В Венгрии наши войска уже несколько дней ведут уличные бои в Будапеште. Противник из района Комарно (юго-западнее Будапешта) предпринял наступление, чтобы спасти окруженную Будапештскую группировку. Ему удалось несколько подсолить нашим войскам.

В Польше создано временное правительство. В Венгрии тоже. В Москве ведутся переговоры о перемирии. Другого ничего особенного не произошло. Есть предположения, что сегодня войска 3‑го Белорусского фронта перешли в наступление на Варшаву.

6 января 1945 г.

Сегодня я ездил почти в Каунас. Не доехал только 9 км. Ездил, чтобы узнать данные о моем подсудимом Мелехове. Ничего не узнал, т. к. та часть, которая задержала его, уже выбыла на другой фронт. Проехал я оба конца до 100 км, простудился жутко. Сижу чихаю. Насморк, болит голова, знобит – грипп.

8 января 1945 г.

Сижу и делаю наспех эту запись на контрольном пункте № 125 в 20 км от Сувалок.

Позавчера ночью к нам в квартиру вошел старший лейтенант Попов и заявил, что завтра с ним я отправляюсь на ремонт линии. Вчера с ним мы отправились из Мариамполе на «Изолятор». Полпути прошли пешком, частично ехали на машине, частично на телеге.

Ночевали у «Изолятора» на соломе у одного литовца. Сегодня после скудного завтрака пошли на ремонт. Плана ремонта нет, порядка тоже. Шли, снимали катушки, крючья, изоляторы (свободные), сбивали иней с проводов – вот и все. Ремонта не производили. Часа в 2 пришли на 125‑й. Отсюда все отправились на сбор изоляторов, а мне пришлось ехать на «Антенну» за почтой, т. к. впервые за все время пришла почта на этот фронт. Уже 6‑й час, темнеет, минут через 5 будет машина. На дворе идет снег.

10 января 1945 г.

4‑й час утра. Я дежурю у телефона на КТС № 125. До этого я 3 часа спал, т. е. ворочался с боку на бок на трех табуретках. По всей комнате прямо на голом и грязном полу спит еще 10 человек, уставших за день на ремонте линии людей.

На столе смердит маленькая коптилка. В окно постоянно дует. Я чихаю и кашляю.

Вчера с письмами для взвода