Под прусским орлом над Берлинским пеплом - ATSH

скорби. Я вспомнил, как порой по ночам, когда меня мучила бессонница, из комнаты Фике доносились тихие, сдавленные всхлипы. Она все еще оплакивала своего покойного мужа, Северина, хотя со дня его смерти прошло уже немало лет.

— Хорошо, — я поднял руки в примирительном жесте, признавая ее право на верность ушедшей любви. На лице Фике появилась легкая, благодарная улыбка. — Но мне от тебя кое-что нужно.

Фике не ответила, но ее внимательный взгляд говорил о готовности выслушать. Она терпеливо ждала, когда я продолжу.

— Есть ли у тебя человек, которому ты доверяешь как самой себе? — спросил я, переходя к сути дела.

— Есть, — кивнула экономка, не задумываясь. — Вы.

Ее ответ был внезапным, но приятным. Я не ожидал, что заслужил такое доверие с ее стороны.

— А кроме меня? — уточнил я.

— Хм-м-м... — Фике задумалась, перебирая в памяти знакомых. — У меня есть старшая сестра. Её зовут Герда, она уже давно живёт в Потсдаме.

— Замужем? — поинтересовался я.

— Нет. Она... — Фике вдруг понизила голос, словно собираясь поведать мне страшную тайну, а я инстинктивно наклонился ближе, будто она шептала мне на ухо, — ...старая дева. Так и не нашла никого в жизни.

— Вот как, — протянул я, отстраняясь. — Работает кем?

Эта информация была для меня весьма кстати. Одинокая женщина могла стать идеальным кандидатом для моей цели. Мне нужен был кто-то незаметный, не вызывающий подозрений, но при этом надежный и преданный.

— Знаете ли, она очень интеллигентная особа, — продолжала Фике, рассказывая о своей сестре. — Вы помните такую графиню Вильгельмину фон Арним? Она была весьма известной и очень богатой дамой.

Имя графини фон Арним мгновенно пробудило в моей памяти весьма неприятные воспоминания. Эта дама была воплощением надменности и высокомерия. Вечно недовольная, она смотрела на окружающих с нескрываемым презрением, словно все вокруг были ее заклятыми врагами. Графиня считала, что все ей обязаны по факту ее родства с королевской семьей, кажется, она приходилась теткой матери правящего монарха. Она держалась с таким апломбом, словно сама была особой королевской крови, и это невероятно раздражало.

— Помню, — кивнул я, подтверждая свои слова. — Она, кажется, недавно скончалась. Дожила до преклонных лет.

— Верно, — улыбнулась Фике, подтверждая мою информацию. — Так вот, Герда служила у нее горничной и, подумайте только, к своим тридцати пяти годам дослужилась до должности гофмейстерины! И это при такой-то хозяйке! Но потом, как это часто бывает, сменился владелец поместья, и Герду уволили.

— А почему выгнали? — с неподдельным интересом спросил я. Мне было любопытно узнать причину увольнения столь, казалось бы, ценного сотрудника.

— Потому что каждый новый хозяин хочет перестроить дом под себя, завести свои порядки, — вздохнула Фике, словно говоря о чем-то само собой разумеющемся. — Видимо, она не соответствовала желаниям новых господ и конечно же не вписалась в их представления об идеальной гофмейстерине.

— И где она сейчас работает? — задал я следующий вопрос, продолжая собирать информацию.

— Нигде, — просто ответила Фике. — За годы службы у графини фон Арним она сумела скопить достаточно денег, чтобы позволить себе пару лет не работать. Но, насколько я знаю, сейчас эти сбережения у нее уже заканчиваются.

— Как интересно, — слабо улыбнулся я, чувствуя, как удача поворачивается ко мне лицом. — Насколько она профессионал? — задал я ключевой вопрос.

— Господин Кесслер, — Фике посмотрела на меня с легким укором, — она настолько профессиональна, что дослужилась до гофмейстерины у самой графини фон Арним! А Вы, наверное, представляете, насколько взыскательной и требовательной была эта дама. Ей угодить было практически невозможно, но Герда сумела! Это ли не лучшее доказательство ее профессионализма?

— Моя мать хуже, Фредерика, — устало заметил я. — В несколько раз. Она может мило улыбаться в лицо, осыпать комплиментами, а уже вечером, по совершенно непонятной причине, без каких-либо объяснений, Герде придется собирать чемодан и отправляться восвояси. У матери очень переменчивый нрав.

— В таком случае, я даже не знаю, как измерять её компетентность, — Фике пожала плечами, выражая сомнение. — Если Ваша матушка настолько непредсказуема, то никакие умения и опыт не помогут удержаться у нее на службе.

— Это не главное, — возразил я. — Важно другое. Она умеет замечать мелочи, подмечать детали, ускользающие от других? Умеет запоминать всё, что увидела и услышала? Способна ли она выведывать нужную информацию, аккуратно и незаметно, а затем анализировать ее, отсеивая лишнее и оставляя только суть?

— Это она умеет, — уверенно ответила Фике, подтверждая мои надежды. — У Герды цепкая память и острый ум. Она наблюдательна и умеет делать выводы из увиденного.

— В таком случае... — начал я, переходя к сути дела, — мне нужно, чтобы ты написала ей письмо. В этом письме попроси Герду устроиться на работу к госпоже Клэр Кесслер. Запомни, что это просьба от тебя, а не от меня. Далее, как только она устроится, пусть напишет письмо на этот адрес, — я протянул Фике листок с адресом дома Йонаса — но так, чтобы никто об этом не узнал, ни одна живая душа. Пусть в письме подробно опишет нынешнее положение дел в доме Кесслеров, как там все устроено, и, самое главное, что происходит с Хеллой Кесслер, как она себя чувствует, как проходят ее дни. Напиши, что как только ты получишь от нее это письмо, то сразу же отпишешься ей по поводу денежных отчислений за ее труды. Моего имени ни в коем случае не упоминай. Пусть думает, что помогает тебе.

— Хорошо, я Вас поняла, господин Кесслер, — кивнула Фике. — Будет сделано в лучшем виде.

Я принял решение не ждать от Хеллы писем с подробностями её жизни. Я не хотел обременять её, тем более, что она ничего мне не обещала. Её предложение писать мне было проявлением доброты, жестом вежливости, и я не собирался злоупотреблять этим, подвергая ее опасности или неудобствам.

Выйдя из спальни Фредерики, я тихонько, стараясь не производить лишнего шума, направился к Рою. Он уже спал, лежа в одиночестве на огромной, почти необъятной для него кровати. Пуховое одеяло, словно мягкое облако,