Под прусским орлом над Берлинским пеплом - ATSH

Бедняжка Хелла... Она целыми днями лежит в постели, отвернувшись к стене, погруженная в какую-то глубокую меланхолию. От нее уже исходит запах немытого тела. Волосы спутались, она не прикасается к расческе. Никого к себе не подпускает, даже служанку. И на дитя смотреть не желает, словно этот маленький Франц – не ее плоть и кровь, а чужой, нежеланный ребенок.

Меж тем, малыш Франц — вполне славный крепыш. Удивительно, но он очень похож на свою бабушку Клэр. И, что еще более поразительно, улыбается он только ей.

Что касается твоей просьбы… я, конечно, постараюсь ее выполнить. Но не могу обещать, что у меня получится раздобыть какую-либо информацию. Все дело в том, что моя работа сосредоточена исключительно в детской. Я практически не покидаю пределов этой комнаты.

Дом у Кесслеров огромный, словно лабиринт. В нем легко заблудиться. Слуг почти не видно и не слышно. Они появляются бесшумно, словно мыши, быстро наводят порядок и так же незаметно исчезают.

Глава семейства, Альберт Кесслер, — очень замкнутый, суровый человек. Но, несмотря на внешнюю холодность, видно, что он глубоко любит свою жену. Каждый вечер они сидят вместе у камина, о чем-то тихо беседуют. Он нежно обнимает ее за плечи. Но на их лицах нет ни тени улыбки. Скорее, там застыло выражение глубокой печали, пережитого горя.

Среди слуг ходят упорные сплетни. Говорят, что причина их горя – младший сын, который пропал без вести и предположительно погиб. Но тело его так и не нашли, поэтому они не могут похоронить его в семейном склепе. Альберт Кесслер нанял частного детектива, чтобы тот восстановил путь его сына и выяснил обстоятельства его смерти и что немаловажно нашёл останки.

Детектив уже приходил в особняк, но, насколько я смогла услышать, он не принес никаких утешительных вестей.

Отец Франца, Джон, появляется в особняке поздно вечером. Мы редко перекидываемся словами, но он всегда спрашивает о сыне, интересуется его самочувствием. К Хелле он даже не заходит. Кажется, ему совершенно безразлична ее меланхолия. В доме царит гнетущая тишина. Порой становится жутко от неё. У Арним, по крайней мере, была причина – возраст. Здесь же… все окутано какой-то тайной. В общем, пока новостей нет. Но я буду держать тебя в курсе.

Теперь расскажи о себе. Как твои дела? Как проходит жизнь в Тифенбахе? Всё еще скучаешь по мужу? Может, пора переехать? Как там Фонхоф? Соседи не досаждают? Всё еще обсуждают маленькую злобную монашку Герду?

С наилучшими пожеланиями,

Герда»

Запись 41

Запись 42

«Здравствуй, дорогая Фике,

Пишу тебе с тяжелым сердцем, ибо в доме Кесслеров творится невообразимое, настоящий хаос, перевернувший вверх дном, казалось бы, незыблемый уклад их жизни. Представь себе, на днях к нам заявился какой-то оборванец, грязный, в рваной одежде, с безумным взглядом. И этот нищий бродяга, осмелился выложить Альберту и