Дождевик - Max Laszlo

будучи вполне уверенным в своих словах. Я довольно редко проводил время на природе, особенно с кем-либо из друзей. И всё ещё с предубеждением отношусь к солнцу и ярким краскам. Они навевают скрытую, невидимую моему глазу угрозу. Однако, действительно, во свете есть своя необычная красота. Опасная, но красота.

Миша затормозил и слез с велосипеда, опустив ногой железную подножку. Я последовал его примеру. Он положил руки за голову и потянул вперёд спину.

– Фу-ух. Давненько я столько не ездил. А ты как, устал?

Я отрицательно помотал головой.

– Ну ладно. Кстати, мы уже почти на месте. Раньше я часто ездил по этой дороге с друзьями. Одним летом мы так выбирались практически каждую неделю.

Мы остановились около небольшого мостика. С правой его стороны по камням бурлил небольшой ручей, унося с собой мелкие ветки, листья и жуков.

– А сейчас? Сейчас ездите? – поинтересовался я.

– Сейчас, увы, нет. Пару лет назад мы все немного разошлись своими дорогами. Ну, как бы, мы всё ещё поддерживаем общение, но встречаемся довольно редко. Одна девочка вообще переехала в другой город. Так что кататься больше по сути и не с кем.

– А Лера?

– Лера?! – усмехнувшись, он повторил мой вопрос. – Лера, как и многие девушки, человек комфорта. Она, конечно, любит активность, чем-то заниматься, однако она бы никогда не поехала вот так на велосипеде на другой конец города, в метро или электричке, да ещё и в какое-то «захолустье», как она любит выражаться.

Миша с улыбкой помотал головой.

– Знаешь, что я понял за эти несколько лет? – выдержал паузу и начал загибать пальцы, – Я понял, что семья в роли папы, мамы, дедушки, бабушки и далее по списку – это одно, твой романтический избранник – это другое, твои друзья – это третье, и ты сам – это четвёртое, но самое главное. Мы живём для себя и для людей. Мы должны уделять внимание каждой категории, где больше, где меньше, однако прежде всего самому себе. Ты – это ты, без тебя не будет ни одной из категорий. Если ты выгоришь, истратишься на всех вокруг, а для себя оставишь одну горошину, можно потерять и себя, и близких. У каждого проводимое с самим собой время разное: для кого-то достаточно немного уединиться, собраться и подзарядиться, и он снова готов делить себя для других, а кому-то требуется целый отпуск от окружающих, прежде чем они смогут вновь выйти в люди.

Миша сделал паузу, дав мне возможность переварить услышанное.

– Я к тому веду, что есть, к примеру, я. Мне нужно совсем немного времени для себя – порой полежать, что-то послушать, почитать, и затем я снова могу уделять время Лере, помогать родителям, гулять с друзьями. Также есть ты. Тебе нужно много времени уделить себе, своим мыслям и чувствам, напитаться ими, прежде чем ты сможешь уделить несколько минут кому-то из близких. Это нормально. Мы не животные, у которых зачастую всё расписано по часам. Мы люди, у нас есть разум, у нас есть личность. Здесь не существует нормы по времени, здесь есть только правило – партнёр, семья, друзья и ты. Всем своё, тебе твоё.

Я стоял, глядя в одну точку, куда-то сквозь друга. Пришлось напрячь мысли, чтобы вникнуть в такой длинный монолог, однако услышанное я посчитал полезными. Миша подошёл поближе и мягко похлопал меня по плечу.

– Ну как, загрузка прошла успешно? Не сильно я тебя напряг своей философией?

– Нет, я в норме. Я думаю, это разумно.

Он улыбнулся. Ровный ряд белых зубов ещё больше украсил улыбку.

– Ну и отлично! Хе-хе. Давай, запрыгивай на своего коня, осталось немного.

Мы продолжили путь. Проехав метров сто, Миша указал рукой на какую-то узкую тропу, огороженную чёрно-желтыми разделительными блоками, и свернул в её сторону. Также он предупредил: «Едь аккуратнее, тут довольно узко, много ям и кустов. Если отстанешь, крикни мне».

Я максимально сосредоточился на дороге после его слов. Ехал неспеша, но старался поспевать за Мишей. Несколько раз подскочил на незаметных ямках, поцарапал щёку веткой и едва не завалился в овраг, однако всё же успешно выбрался из тернистой тропы и остановился около Миши.

– Вот и добрались!

Я потёр пощипывающую щёку и раскрыл рот от удивления. Перед моими глазами словно красками наяву рисовалась картина. Зелёным и сиреневым цветами раскинулось широкое поле вереска. Оно тянулось одной большой волной, прямо перед нами и в самую даль к заливу. Чувство, словно вереск рос даже из воды, дрейфовал до самого горизонта. Ветер ласково катался по его верхушкам то вперёд, то назад. Бледно-синее небо, затянувшееся облаками, мягко соприкасалось с сиреневым полем. Облака маслом с лезвия ножа аккуратными слоями накладывались друг на друга, темнея над нами и светлея, розовея к горизонту. Вдалеке по другую сторону залива периодически мигал Лахта-центр. Я давно не видел ничего настолько красивого. Здесь всё идеально… Я готов побежать вперёд сквозь вереск, за горизонт, на поиски чего-то ещё более невероятного.

– Ну как? – довольно поинтересовался Миша, заметив искры в моих глазах.

– Здесь очень красиво. Мне нравится.

– Ну супер! Не зря я тебя вытянул.

Да. Не зря. Всё-таки бывает здорово вот так куда-то выбраться. И также есть много красивого помимо туч и дождя.

Около получаса мы провели на том месте. В основном просто отдыхали, наблюдали за пейзажем, временами Миша вспоминал и рассказывал разные истории из его жизни. Про первую любовь, про его умершего кота, про поездку на море и про планы на будущее. Я молчал. Мне, к сожалению, рассказать особо нечего. И ближе к концу той прогулки я начал вспоминать последние события. И, пожалуй, только в тот момент я по-настоящему смог осознать, что остался один. Конечно, у меня есть Вероника и Миша. Но самых близких людей – нет.

Обратно мы поехали тем же путём. Солнце уже медленно клонилось ниже и ниже к земле, небо приобретало оранжевые, розовые и фиолетовые оттенки. Все здания и парки, которые мы проезжали днём, сейчас выглядели более тусклыми. По шоссе ехали неспешно. Немного устали от дороги. Автомобили в том же темпе размеренно мелькали справа, туда и обратно. Даже водители сквозь лобовые стёкла сегодня выглядели какими-то сонными. Хотя время было только около шести, по ощущениям скоро уже должна была наступить ночь. Однако каждый из здешних жителей знает, что летом на Петербург опускаются белые ночи, подобно утреннему туману, который нежданно спускается и удивляет всех своим появлением, влагой и сырым прелым запахом.

Люди кучковались на остановках, глядели вслед удаляющимся «не