Минуемое - Арсений Долохин

сущность мимолетной перемены без лишнего лукавства. За столь пышное буйство озаривших ее тело красок роженица расплатилась совсем недорого — всего лишь правой грудью, которой теперь как будто никогда и не было. Роженица не то сидела, не то лежала, опершись головой о стену, и как будто даже не пыталась понять, что вообще случилось. Где-то далеко позади как будто продолжалась борьба, Джейсон даже вполне ясно различал звуки ударов и напряженной возни. Женщина неловко двинула согнутой в колене ногой, открыв взору Джейсона место, которого не стеснялась ни раньше, ни теперь. Потом шум борьбы стал внятнее, цвета и очертания — четче и привычнее. Джейсон стоял и молча внимал всему, что было перед ним и вокруг него. Справа раздались шаги — к нему подошел Мартин; Мартин тоже молчал, но все равно было понятно, что он поглощен увиденным не меньше. Женщина вдруг медленно перевела взгляд с потолка на них двоих — веки ее почти сомкнулись, но Джейсон не сомневался, что она все еще видит. Под куполом шлема промелькнула видеокассета с улыбающимися актрисами, вертящийся на пальцах Мартина мяч, бесчисленные иллюстрации, висевшие где-то левее. Снова запылала прокушенная кожа на правой ладони, Джейсону показалось, что там растет третий глаз. Они стояли, не понимая, нужно ли что-то делать, а женщина продолжала безмолвно наблюдать за ними, вложившими столь немало сил в осуществление замысла, которому безоговорочно до недавних пор подчинялось ее естество.

Из конца зала опять послышался невнятный шум; Мартин все же обернулся, резко вскочил и исчез. Джейсон опустился на колени и заглянул в глаза, которые ни в чем его не винили. Потом роженица медленно приоткрыла рот и выдохнула. Джейсон тоже опустился, и неслышное дыхание омыло ему лицо. Он решил, что можно ответить тем же. Втянув немного лишнего воздуха, Джейсон приблизился к лицу женщины и, ощутив ртом ее угасающее тепло, поделился с ней чем мог. Женщина едва заметно шевельнулась; Джейсон вобрал в себя чуть больше воздуха и повторил все снова. Под промокшей униформой снова разливалось какое-то тепло, вязкое и колючее. В помещении стало совсем тихо, не было слышно ни Миллера, ни Мартина, ни Шепарда; Джейсон помнил о том, что они были, но пока что не мог думать о них, продолжая наклоняться ко рту женщины, стараясь не коснуться случайно того места, которого больше не было. Когда он собирался сделать очередной выдох, женщина вдруг вполне осознанно обхватила его обеими руками, крепко прижав к себе, и Джейсон все же ощутил ее обретенную по воле случая прерывистость. Потом объятия женщины ослабли, Джейсон приподнял голову, недоверчиво взглянув в ее бледное лицо. Темные глаза не смотрели в ответ, почти скрывшись за сомкнувшимися веками. В конце зала снова что-то невнятно прошумело, но сразу затихло. Джейсон опустился чуть ниже и понял, что дыхание женщины пока еще не пропало. Приподнявшись, он обернулся назад.

В конце зала замерли три человеческие фигуры. Мартин стоял спиной к Джейсону, в нескольких шагах перед ним распластался Миллер; Миллер лежал лицом вниз, спрятав левую руку под живот и вытянув вперед правую. Присмотревшись, Джейсон понял, что Миллер сжимал вытянутой правой рукой нижнюю челюсть Шепарда, тоже лежавшего на полу лицом вниз; растянувшихся на полу головами друг к другу противников разделило немалое расстояние, поэтому нижней челюсти Шепарда пришлось отделиться от его тела, чтобы Миллер мог за нее держаться. Автомат лежал на полу между ними, безразлично уставившись остывшим стволом куда-то в сторону. Джейсону показалось, что он оглох и мир из-за этого потерял привычный объем, став плоской картонкой. Потом Мартин шагнул к Миллеру, и Джейсон все же расслышал прикосновение его подошвы к холодному полу. Миллер, очевидно, ничего не услышал; Мартин подошел ближе. Опустившись на колени, Мартин осторожно протянул руку и коснулся плеча Миллера, но Миллер ничем не ответил и в этот раз. Джейсон снова посмотрел на роженицу — она лежала, уронив голову мимо плеча и уже никуда не глядя. Щедро обагренный неистовой краской живот так и остался набухшим. Джейсон отвернулся от нее и отыскал старика, почти слившегося с полумраком. Тот, как и прежде, стоял на месте, его как будто снова ничего не интересовало. Джейсон не злился на него, он вообще не знал, какие чувства ему стоило испытывать после случившегося и особенно — из-за неслучившегося. Джейсон поднялся с колен и отступил от затихшего угла. Миллер лежал уже лицом вверх, рядом с ним скорчился Мартин, каски на его голове не было — он держал ее обеими руками, пряча в ней свое лицо. Джейсон остановился, решив не подходить ближе. Ему почему-то вдруг показалось странным, что оторванная челюсть Шепарда не пытается вернуться туда, откуда росла совсем недавно — Миллер ведь больше не держался за нее, теперь он просто лежал, глядя куда-то далеко вверх, сквозь потолок и все, что было за ним.

Джейсону вдруг померещилось какое-то мерцание в сгустившемся полумраке. Он потряс головой, но ничего не изменилось. Воздух будто преломился, породив слабые, но осязаемые миражи, как будто кто-то поднес плотно сжатый рот к бреши между стенами и тщательно выдавил во чрево притихшего дома все, что героически удерживал перед этим в отчаянно вибрирующих легких. Полумрак словно обрел былую силу, сгустившись, но при этом странным образом утратив целостность, делавшую его единым полотном. Джейсон взглянул на стену и не смог оценить расстояние до нее — она как будто то отъезжала, то пыталась вернуться на место, которое уже не могла отыскать. Джейсону почудилось едва заметное дыхание, омывшее ему лицо, он уже чувствовал это, причем совсем недавно.

За его спиной раздался надрывный отчаянный плач.

Джейсон резко развернулся, тревожно вгляделся в угол, казалось бы, замерший уже навсегда. Роженица все так же лежала, свесив голову в никуда, зияя багровой пустотой вместо правой груди. Но ее опухоль пропала.

Между широко разведенными бедрами в алой луже лежало нечто жалкое, почти бесформенное, но живое и отчаянно жаждущее продолжения.

Где-то в стороне стоял старик, замерший подобно изваянию. Джейсон не смотрел на него, но необъяснимым образом увидел, как его неподвижное лицо резко стало темнеть, словно впитывая сгущающуюся тьму, в которой крутились странные миражи.

Под тесной душной каской снова заклубился туман, из него внезапно вырывались слепящие картины и резали наотмашь, нанося новые извилины.

Плач стал тревожнее, и лицо старика, на которое Джейсон уже не мог посмотреть, даже если захотел бы, покрылось трещинами, будто лик выточенного из дерева божка, чьи почитатели давно растворились в минувших веках.

Где-то сзади кто-то, чье имя