Вьетнамская война в личных историях - Джеффри Уорд

ДИРКСЕН: Это ошибка.

ДЖОНСОН: И это чертовски большая ошибка. Теперь я могу идентифицировать их, потому что я знаю, кто это делает. Я не хочу его идентифицировать. Я думаю, Америка была бы шокирована, если бы принципиальный кандидат играл с таким источником по такому важному вопросу.

ДИРКСЕН: Да.

ДЖОНСОН: Я не хочу этого делать.

ДИРКСЕН: Да.

ДЖОНСОН: Но если они собираются выпускать такие вещи, они должны знать, что мы знаем, что они делают. Я знаю, с кем они разговаривают, и я знаю, что они говорят.

ДИРКСЕН: Да.

ДЖОНСОН: И я считаю, что Никсон должен играть так же, как он делал все это время, что я хочу, чтобы мир наступил в первый же день, когда мы сможем, что это не повлияет на выборы так или иначе. Конференция даже не будет проведена до выборов.

ДИРКСЕН: Да.

ДЖОНСОН: Они перестали обстреливать города. Они перестали пересекать демилитаризованную зону. У нас было двадцать четыре часа относительного покоя. Теперь, если Никсон удержит южновьетнамцев от конференции, что ж, это будет его обязанностью. До этого момента, поэтому их там нет. Я подписал их на борту, пока это не произошло.

ДИРКСЕН: Да. Хорошо.

ДЖОНСОН: Ну, а теперь, как вы думаете, что мы должны с этим делать?

ДИРКСЕН: Что ж, думаю, мне лучше связаться с ним и рассказать ему об этом.

ДЖОНСОН: Я думаю, вам лучше сказать ему, что его люди говорят этим людям, что они не должны доводить до конца эту встречу. Теперь, если они [южные вьетнамцы] не пройдут встречу, я не думаю, что пострадаю я, я думаю, что это будет тот, кто избран, и, я думаю, он.

ДИРКСЕН: Да.

ДЖОНСОН: И я думаю, что они совершают очень серьезную ошибку, и я не хочу — я не хочу об этом говорить.

ДИРКСЕН: Да.

ДЖОНСОН: И ты единственный, кому я собираюсь это сказать… Ну, ты просто скажи им, что их люди вмешиваются в это дело, и если они не хотят, чтобы это было на первых полосах, им лучше уйти. это.

Дирксену удалось связаться с Никсоном, который на следующий день позвонил президенту.

РИЧАРД НИКСОН: Я просто хотел, чтобы вы знали, что я получил отчет от Эверетта Дирксена относительно вашего звонка. Я только что пошел на встречу с прессой и сказал, что… я лично заверил вас, что сделаю все возможное для сотрудничества как до выборов, так и в случае избрания после выборов. И что… я чувствовал… Сайгон должен прийти к столу переговоров, что я… если вы сочтете это необходимым… поедете в Париж, все, что вы пожелаете. Я просто хотел, чтобы вы знали, что я очень, очень сильно отношусь к этому и к любым слухам о том, что кто-то пытается саботировать позицию правительства Сайгона, — определенно не вызывают, абсолютно никакого доверия, насколько я могу судить.

ДЖОНСОН: …Я очень рад это слышать, Дик, потому что это происходит. Теперь вот история этого.

Президент снова объяснил, что все, казалось, продвигалось вперед, пока Сайгон внезапно не отказался, потому что Тьеу сказали, что он добьется большего успеха с Никсоном в качестве президента. «Я не говорил, что это было с вашего ведома», — сказал он Никсону. — Надеюсь, это было не так.

НИКСОН: Ах, нет… Они думают, что Никсон будет жестче, и я это понимаю. И я думаю, что это одна из причин, по которой вы чувствовали, что должны продолжать с паузой. Но моя точка зрения заключается в следующем: Боже мой, я бы никогда ничего не сделал, чтобы побудить Ханой — я имею в виду Сайгон — не садиться за стол, потому что, по сути, это то, что вы получили от своей бомбовой паузы, что, Господи, мы хотим, чтобы они были в Париже. Мы должны доставить их в Париж, иначе вам не будет покоя… Я просто хочу, чтобы вы знали, я не пытаюсь вмешиваться в ваше поведение. Я имею в виду, что буду делать только то, что вы с Раском хотите от меня, но я сделаю все, что угодно…

ДЖОНСОН: Ну, это хорошо, Дик.

НИКСОН: Мы должны избавиться от этой проклятой войны… Я думаю, вы получили плохую репутацию по этому поводу… Война… теперь вопрос о том, где ее можно положить к концу, и если мы сможем это сделано сейчас, отлично, это то, что он должен делать. Просто чем быстрее, тем лучше и к черту политический кредит. Поверьте, я так к этому отношусь.

ДЖОНСОН: Спасибо, Дик.

Никсон лгал: он был полон решимости, чтобы Джонсон не получил политического признания за миротворчество, и по его личному указанию и тайно сделал все возможное, чтобы этого не произошло.

В понедельник утром, за день до того, как американцы пришли на избирательные участки, газета The Christian Science Monitor обратилась в Белый дом с просьбой подтвердить или опровергнуть историю своего корреспондента в Сайгоне, в которой говорилось, что «политическая поддержка со стороны лагеря Ричарда Никсона» была «значительным фактором» в Внезапное решение президента Тьеу остаться дома. Сначала Джонсон не знал, что делать. Он думал, что Никсон, вероятно, солгал ему, но не видел абсолютных доказательств его личной причастности. (Это не предавалось гласности в течение тридцати девяти лет в виде заметок Х. Р. Холдемана о телефонном звонке кандидата поздним вечером 22 октября.) Он не хотел, чтобы его обвиняли в необоснованном обвинении или в политической игре на накануне выборов, но он также не хотел, чтобы его обвиняли в хранении информации, которую должна была знать общественность.

 Избранный президент Никсон и Линдон Джонсон в Белом доме

Уолт Ростоу призвал Джонсона «разоблачить» и «уничтожить» Никсона. Дин Раск призвал его хранить молчание: поскольку эта история исходит от кого-то из Сайгона, Белому дому не нужно ничего говорить, утверждал он, а для ее подтверждения будут раскрыты «специальные каналы, которые мы не предаем гласности». Кларк Клиффорд разделил озабоченность Раска и добавил еще одну: он нашел «некоторые элементы этой истории… настолько шокирующими, что я задаюсь вопросом, будет ли хорошо для страны раскрыть эту историю, а затем, возможно, избрать определенного человека. Это может поставить его администрацию под такое сомнение, что я сочту это противоречащим интересам нашей страны».

В итоге Белый дом отказался от комментариев. История роли кампании Никсона в удержании Сайгона от стола переговоров не публиковалась. Его секрет был в безопасности. Американскому народу никогда не говорили, что президент страны, за которую погибли тридцать пять тысяч американцев,