Очень-очень особенный детектив - Ромен Пуэртолас

Приди ко мне эта счастливая мысль вовремя — сейчас, в два часа ночи, на мне не сидел бы верхом здоровенный дылда, зажимая мне рот рукой.

Я вжат в матрас, я парализован страхом. Я не в силах сопротивляться, шевелиться. Могу только терпеть. В голове отчаянно зазвенел сигнал тревоги, когда мне в ноздри ударили запахи полиэстера, обувного клея и плавленого воска. Предмет, который я ищу, — здесь, в ночной тьме, у меня перед глазами, на голове того, кто меня убивает. Я различаю его не очень отчетливо, но понимаю: это бейсболка вроде тех, какие я раньше продавал в магазинчике на Монмартре.

И я вижу испанца, он сует мне под нос ту, какую себе выбрал.

На этой, кажется, нет надписи «Париж», но она, несомненно, родом из того же подвала.

Мне удается высвободить руку — и я бью убийцу по голове. Срываю с него бейсболку. И понимаю: Патрик Визон последним судорожным движением сделал то же самое. Он вцепился в бейсболку, потом выпустил ее и схватился за металлическую загородку на кровати. Ее запах вместе с запахом предсмертного пота там и остался.

Медвежья лапа убийцы, огромная, мощная, легла мне на горло. Она обхватила его целиком. Я хочу крикнуть, но не в силах издать ни звука. У моего убийцы широкие плечи. В интернате такие плечи только у одного человека.

Не могу поверить, что вот сейчас умру прямо здесь, выполняя свое первое задание. А вот Джеймс Бонд не умирает никогда. Пытаюсь вырваться, но рука сдавила мне шею, как соковыжималка апельсин, и я теряю сознание.

Просыпаюсь в кровати — но не в своей. Мадам Бацилли сидит рядом и заполняет какие-то бумаги. Я что, в раю?

— Гаспар?

Ее нежный голосок проникает в уши и ласково обволакивает мозг.

— Я в раю?

Она улыбается и подходит близко-близко. Берет меня за руку.

— Ну, как ты? Ты ужасно нас напугал…

И тут я вспоминаю все, что случилось прошлой ночью: медведя, душившего меня, бейсболку, Патрика Визона.

— Это профессор! — говорю я.

Похоже, она не поняла, что я сказал.

— Профессор сейчас тебя примет, Гаспар.

— Да нет, вы не понимаете, профессор убил Патрика Визона. А этой ночью пытался убить меня, потому что я об этом знаю.

Она прыснула со смеху, будто услышала самую большую глупость в мире.

— У тебя температура, Гаспар. Утром тебя нашли, ты лежал на полу. Свалился с кровати и бредил. Профессор сказал, что примет тебя, как только ты придешь в себя. Он хочет поговорить с тобой, это важно.

— Да? Вы уверены? Так вот, он хочет закончить то, что ему не удалось прошлой ночью! Если я и встану с кровати, то только чтобы уйти отсюда. Я не тот, за кого вы меня принимаете, мадам! Я частный детектив. Меня внедрили. И я пролью свет на это дело. Вы еще обо мне услышите.

— Знаю, знаю, — соглашается она.

Я потягиваюсь и спускаю ноги с кровати. Пол холодный. Неплохо было бы сейчас показать ей жетон детектива — но у меня его нет.

Я уже выхожу из комнаты, но мадам Бацилли берет меня за плечо.

— Ты забыл бейсболку.

Она протягивает мне белую бейсболку с вышитой золотыми нитками надписью «Париж», и мне тут же бьет в нос запах полиэстера, обувного клея и плавленого воска.

— Она не моя. Но я ее возьму как вещественное доказательство.

— Милый мой Гаспарчик, ты никогда не изменишься, — загадочно произносит молодая женщина, весело улыбнувшись. — До чего же богатая у тебя фантазия!

Всматриваюсь в свое отражение в окне коридора. На шее — никаких следов. А ведь после такого насилия на горле обязательно должны были бы остаться отпечатки.

Кручу в руках бейсболку. Придется выбираться отсюда без помощи Анри, раз номер его телефона присвоила себе какая-то мясная лавка. Хорошо хоть, успел оставить загадочное сообщение на автоответчике, вовремя вспомнил Брюса Уиллиса из «Двенадцати обезьян» — он там тоже оставляет кодированное сообщение на автоответчике химчистки, чтобы знали, где его искать. Мне кажется, мы постоянно возвращаемся к Шекспиру с его миллионами обезьян и к Брюсу Уиллису с его дюжиной. В обезьяне есть нечто магическое и символическое. Может, потому, что она так похожа на нас.

Про обезьян я вспомнил кстати: прямо передо мной выросла огромная фигура профессора Дега. Ну и руки у него! Он похож на могучую гориллу.

Я вздрагиваю.

— Гаспар, мне надо поговорить с тобой обо всем, что случилось в последние дни.

Я и не заметил, когда все успели перейти со мной на «ты». Сначала мадам Бацилли, теперь профессор. У меня впечатление, что они говорят с подопечными, как с детьми, а ведь большинству из них за тридцать или даже за сорок!

— Безусловно, так как вы арестованы, — официальным тоном заявляю я ему.

Всегда мечтал произнести эту фразу. Я видел — так говорят в сериале «Коломбо». Обычно эти слова произносит старый лейтенант полиции, и тут же неведомо откуда появляются четверо или пятеро полицейских в форме и надевают на виновного наручники. Но в реальной жизни все по-другому. Преступник по-прежнему стоит передо мной. Он даже улыбается, потом поворачивается на каблуках и преспокойно исчезает в конце коридора.

Я иду вслед за профессором в его кабинет. Развязка близка. Как тореадор, я сейчас нанесу удар милосердия. Распутавший нити Коломбо готов рассказать, как все было. Коррида окончена. Закрыв за собой дверь, я говорю:

— Коррида окончена!

— Присаживайся, Гаспар, — откликается доктор, как будто меня не услышал.

Я подчиняюсь.

— Не знаю даже, с чего начать, так много всего накопилось за последние месяцы.

Месяцы? Но ведь я здесь всего несколько дней.

— В тот вечер, когда сработал сигнал тревоги, кто-то пытался заставить нас поверить, что его случайно включила кошка…

Вот черт!

— Я обошел все комнаты, — продолжает он, — все спали, и только тебя одного не было на месте…

Уф-ф. А я всерьез считал, что идея была хорошая.

— Тебя не было, а на кровати, на самом виду, лежала тетрадка с загадочным номером тридцать семь. Я забрал ее. До сих пор не знаю, правильно ли я поступил. Но, как бы там ни было, содержание меня потрясло.

Он помолчал, словно бы подыскивая слова, потом снова заговорил.

— С тех пор как мы с тобой живем вместе, я еще не видел, чтобы тебе было так плохо… и вместе с тем так хорошо.

И опять он молчит и нервно теребит пуговицу на халате. «С тех пор как мы живем вместе». Что он имеет в виду?