Ментор черного паука - Нина Малкина

— Чего не делать? — я шагнула почти вплотную и задрала голову.

Мне хотелось, чтобы он ответил. Чтобы хоть раз был откровенен со мной. В конце концов, если он обо всём знает, то знает, что я убью его. Он мог бы рассказать всё. Признаться в том, кто он на самом деле. Попросить прощения или умолять о пощаде. У него больше не было времени на раздумья, решения и уловки — Джер не мог сейчас этого не понимать. Может, нам и не придётся никуда идти. Но он молчал и тишина звенела у меня в ушах хуже самого пронзительного крика. Теперь мне захотелось, чтобы он соврал, — глупо, бессмысленно, неправдоподобно. Только бы сказал хоть что-нибудь!

— Чего не делать? — повторила я и толкнула его ладонью. — Чего я не должна делать, магистр Десент?

На ответ я ему дала две, может, три секунды. Больше не выдержала и с силой заколотила кулаками по его груди. Кажется, все эмоции сегодняшнего дня, которые я скрывала, выплеснулись в дикую, агрессивную истерику, которую я не могла сдерживать.

— Отвечай! — приказала я. — Не смей больше молчать! Чего я не должна делать? Ты слышишь меня?!

Даже сейчас он не утруждал себя объяснениями. Молчал, позволяя избивать себя.

Однажды я думала, что Джермонд Десент — лучшее, что со мной случалось. Я догадывалась, что однажды это хрупкое очарование разобьётся, но я бы могла принять изменения и привыкнуть ко всему. Мне было бы не так больно узнать любые его грехи и любое его прошлое. Я даже готова была простить ему роман с моей матерью, который лишил мою семью её любви.

Но с самым страшным я не могла смириться: Джермонда Десента никогда не существовало. Всё это была ложь, иллюзия, морок — от появления ментора в моей жизни до каждого его слова. Мне не хотелось знать ни его, ни Орден Крона, ни Кааса. Я снова и снова била его, наказывая за всё, бездумно молотила руками и рычала. Он схватил мои запястья и встряхнул, но я попыталась вырваться, чтобы побольнее его ударить. Тогда он прижал меня к себе — так крепко, что даже стало больно. Я дёрнулась ещё пару раз и затихла. Наверное, я бы могла освободиться, если бы захотела. Но я лишь прислушивалась к ощущениям.

Как странно — получать такое острое наслаждение от физической близости другого человека. Я путалась в незнакомых эмоциях: слишком диковинной была смесь из возбуждения и одновременно спокойствия. Кем бы он ни был, ментор стал для меня источником тепла и покоя, неисчерпаемым магическим тиалем силы. Его не существовало — и всё же он был самым реальным из всего мира.

— Чего я не должна делать, Джер? — я подняла голову и увидела тонкую венку между лапами чёрного паука. Жизнь билась под мужской кожей, пульсировала кровью — драгоценной стихией Толмунда. Такая хрупкая жизнь…

— Не нарушай правила, — тихо прошептал он мне в макушку.

— Я их уже нарушила, — резко вырвалась я. — И теперь установлю новые. По моим новым правилам я могу выбрать, где и с кем проведу эту ночь и встречу рассвет. Я прошу тебя о помощи. Ты пойдёшь или откажешь своей мейлори?

Если не хочет говорить — пусть так. Какая мне разница, успеет ли он исповедаться перед гибелью? Пусть катится в пекло к Толмунду и говорит уже с ним!

— Не откажу, — тяжело выдохнул Джер. — Ты вся дрожишь, я захвачу куртку.

— Не надо! — вскрикнула я. — Мне ничего не нужно!

Хотелось вульгарно добавить «от тебя», но я сдержалась. Такая трогательная забота от того, кто со спокойной совестью убивает всех неугодных, разозлила меня. Нине он тоже предлагал куртку, прежде чем выпотрошить изнутри её голову?

— Тогда идём, — к счастью, он не стал настаивать.

— Ты даже не возьмёшь оружие? — насмешливо предложила я.

— Оно мне не понадобится, — ментор, не задерживаясь, захлопнул дверь.

Ну, конечно. Кровавым магам не нужно оружие. Милость Толмунда убивает мгновенно. Наверняка есть ещё заклинания, которые убивают медленно и мучительно. Неужели он их все знает? Я застыла, удивлённая тем, что он согласился. Как будто давала ему время передумать.

— Сомневаешься? — заметил Джер.

— Нет, — отрезала я.

Я сунула руки в карманы, едва не разбив пальцы об лежащую там кучку мелких орехов, и первой двинулась в туманную ночь.

* * *

Устала я довольно быстро. В этот раз подниматься на вулкан было тяжело, и дыхание с непривычки сбивалось слишком часто. Всё-таки за последние полгода, проведённые в вязком киселе, я почти не тренировалась. Первой шла я, вспоминая знакомую до каждого камешка горную дорогу. Иногда оборачивалась — хотелось убедиться, что Джер всё ещё идёт следом. Он шёл.

От разряженного воздуха виски покрылись испариной, и в левом боку ощутимо закололо. На ладонях краснели следы от ногтей, которые я снова и снова вгоняла в кожу. Я взглянула на часы. До рассвета оставалось ещё больше часа, и я запереживала, что Кааса ещё нет на месте. Вряд ли он когда-то бывал на вулкане — здесь не было ни шахт, ни животных, ни полезной растительности, а тяжёлый подъём не способствовал комфортным прогулкам.

Однако весна добралась и сюда: по камням и грязи заползла на Сомнидракотуль тусклой ящерицей. Скальные выступы позеленели от мха, из земли вытянулись травинки, а на ближайшей одинокой ели растянулась дрожащая паутинка. Её владелец оказался достаточно смелым, чтобы стать первым из жильцов необитаемого много лет вулкана. Я остановилась возле дерева, залюбовавшись серебристой сеточкой, и шлёпнула ладонью по знаку соединения. Шея была горячей, а вот рельеф паука — прохладным, гладким.

До грота оставалась ещё пара сотен шагов, и мне захотелось перевести дыхание. Я нагнулась и упёрлась руками в колени, шумно втягивая воздух. Туман лежал в низинах, размазывал горящие огни Кроуница, но здесь, наверху, клубились только редкие прозрачные облачка. Я выплюнула горькую слюну и посмотрела в сторону плато. Зубастая вершина прикрылась грозовой тучей — чёрной и хмурой, как едкий дым.

— Ты в плохой форме, — раздался сзади голос ментора.

— Ты тоже, — я поднялась и расправила плечи. — Выглядишь, как тридцатилетний старик.

Конечно, я соврала. Он хоть и изменился за последнее время, но это были, скорее, следы усталости, чем возраста. В уголках глаз залегли коричневатые тени, а скулы стали острее. Пожалуй, можно было отметить отросшую русую щетину на щеках и подбородке. Только сейчас я заметила короткий шрам над верхней губой Джера — волосы там прерывались.

— Думаешь, на самом деле я моложе? — он двинулся ко мне, и я вытянула руку, останавливая его.

Да кто вас знает, кровавых магов! А правда, сколько на самом деле лет Кирмосу лин де Блайту? На вид я бы не дала больше двадцати пяти, даже сейчас, когда он измотан работой за двоих. Тридцать? Сорок? Пятьдесят? Сто? Он видел Иверийцев. Последних — уж точно. Будущий король, Чёрный Консул, наместник полуострова Змеи, экзарх стязателей — неужели это всё и правда про Джера? Сейчас он был похож на меня — взлохмаченный, в простой светлой сорочке и заправленных в сапоги штанах. Я попыталась представить его в дорогом камзоле консула Рутзского. Не получилось. Форма стязателя вообще ассоциировалась у меня только с рыжими волосами, поэтому и от этой идеи я отмахнулась. Взгляд выцепил знакомое кольцо, и щёки загорелись от воспоминаний.