Екатерина Арагонская. Истинная королева - Элисон Уэйр

Питала она надежду и на то, что Карл в ближайшее время начнет действовать. Складывалось впечатление, будто Генрих намерен карать всякого, кто станет противиться его воле.

«Никто не осмеливается перечить ему, – сообщал Екатерине Шапуи. – Кромвель настойчиво принуждает всех клясться, и многие делают это без зазрения совести». Однако епископ Фишер отказался. «Я слышал, он получил ужасные письма от короля по поводу этого. Теперь его отстранили от дел, обвинили в измене и заточили в Тауэр, чем подвергают его жизнь опасности, хотя тот написал его величеству и выразил свою преданность».

При чтении этих строк у Екатерины судорожно сжималось и трепетало сердце. Ей даже пришлось сесть. Епископ Фишер, этот добрый прямодушный человек, всегда был другом Екатерины, и все его уважали. Как мог Генрих так жестоко обходиться с ним? И как епископ, а он уже в преклонных летах, выживет в Тауэре? Кто посмеет прислать ему пищу и теплую одежду?

Но впереди Екатерину ждали еще более ужасные известия. Она не могла поверить, что Генрих отправил в Тауэр и своего старого друга сэра Томаса Мора. Он любил Мора! Всегда восхищался им и почитал его, прислушивался к каждому слову этого ученого мужа. Но Мор отказался присягать. Не имело значения то, что он объявил себя верным подданным короля и отрицал, что когда-либо противился браку Генриха с Анной Болейн. Даже приближенные короля хотели восстановить его в правах, сообщал Шапуи. «Однако Леди своим непрестанным роптанием разжигает недовольство короля. Многие потрясены этим арестом. Я убежден, преследования, которым подверглись он и епископ Фишер, целиком и полностью вызваны тем, что они поддерживали Ваше Высочество».

«Нет сомнений, Кромвель тут постарался на славу», – подумала Екатерина. Она сильно расстроилась, узнав, что после череды назначений на разные высокие должности он стал главным секретарем короля, а следовательно, будет иметь на своего владыку еще более сильное влияние. А Генрих, Екатерина знала это, отличался внушаемостью. Когда всем заправляет такой человек, неизвестно, что еще случится. Анна и Кромвель делили между собой власть над сердцем и разумом короля. Прикрываясь тем, что исполняют его волю, они использовали Генриха для достижения своих еретических целей. А сам Генрих был слишком одурманен страстью, чтобы заметить это!

В следующем письме Шапуи Екатерина, содрогаясь от ужаса, прочла о казни монахини из Кента и пяти ее сторонников, в том числе двоих священников. Расправа состоялась в Тайберне при большом скоплении народа, жертв привезли на дрогах к виселице, где монахиня была повешена, а затем, уже мертвая, обезглавлена. Мужчины претерпели повешение, волочение и четвертование. Это была первая кровь, пролитая вследствие Великого дела, и Екатерина, подавляя страх, думала, что эти жертвы будут не последними. Генрих так сильно разгневался на папу, что был готов пойти на крайние меры для подавления оппозиции. Но то, что он подверг казни священников, как обычных преступников, было не просто жутко – это было кощунство!

Мир определенно сошел с ума. Екатерина трепетала при мысли о том, зайдет ли Генрих еще дальше и насколько. Не станет ли следующей жертвой она сама?

Мария заболела. Четыре месяца страданий и лишений при дворе Елизаветы пошатнули ее здоровье. Екатерина вслух читала письмо Шапуи Элизе, ей нужно было поделиться с кем-нибудь своей тревогой.

Это предупреждение вдобавок к вестям об участи Фишера, Мора и кентской монахини вселило в сердце Екатерины ужас, ощущавшийся физически. Элиза встала перед ней на колени, взяла ее руки в свои и попыталась успокоить госпожу. Екатерине пришлось подождать, пока уймется сердцебиение и она снова сможет дышать спокойно. Потом она подвела итог и скрепя сердце посмотрела в лицо правде.

Генрих не постеснялся отправить ее в Бакден, хотя знал, какое это гиблое место. Он пытался заставить ее переехать в Сомерсхэм, а дом там находился в еще более плохом состоянии. Ей можно было простить умозаключение, что он хотел ее смерти, не говоря уже о том, что он находился во власти Анны Болейн, а она, это было очевидно, ни перед чем не остановится, да к тому же положение позволяет ей с легкостью добиваться своего. Ребенок, которого она носила, мог оказаться мальчиком, но, пока она не родила сына, ее положение на троне неустойчиво. Если бы любовь Генриха к ней утихла, он мог бы использовать вердикт папы как повод вернуться к бывшей супруге. Екатерина знала, что все еще любима в народе, а разлад между королем и императором по поводу Великого дела оказал влияние на английскую торговлю с Нидерландами. Неудивительно, что люди хотели ее возвращения! И вполне понятна их ненависть к Анне.

Не приходилось сомневаться, что Анна рассматривала Екатерину и Марию как смертельную угрозу своему положению. «Ни Вы сами, ни принцесса ни на миг не будете в безопасности, пока Леди сохраняет власть и влияние; ей не терпится избавиться от Вас», – предупреждал Шапуи в следующем письме.

Екатерина не стала осуждать Генриха при своих фрейлинах, но отчаянно нуждалась в том, чтобы снять с себя бремя и высказаться по поводу Анны. Давно миновали те времена, когда Екатерина хранила королевское величие в общении со слугами. Элиза уже слышала кое-что о нависшей над Екатериной угрозе. Элиза, Бланш, Исабель и Марджери были подругами Екатерины; они находились рядом с ней, с готовностью выслушивали ее и помогали, когда могли.

– Леди Анна безжалостно затравила Уолси, – напомнила им Екатерина однажды вечером, сидя у огня; фрейлины устроились на полу рядом с очагом. – Мессир Шапуи считает ее способной применить яд, дабы избавиться от меня и принцессы. Он говорит мне, что она день и ночь злоумышляет против Марии. Король собирается нанести визит во Францию, и Леди открыто заявила, что, пока он будет в отъезде, она избавится от Марии – либо заморит голодом, либо еще как-нибудь. – (Элиза вскинула ладонь ко рту, остальные три ахнули.) – Это правда, – продолжила Екатерина, ощущая трепет в груди, который пугал ее в последнее время. – А когда брат предупредил ее, что это приведет в ярость короля, она ответила, что ей все равно, даже если ее за это сожгут заживо. Вы видите, как она жестока.

Дамы постарались утешить Екатерину и пообещали, что отныне сами будут следить за тем, как готовится для нее пища. Но таких же обещаний относительно того, что ест Мария, они дать не могли, а потому Екатерину продолжали мучить ночные кошмары. Когда Элиза, Бланш и Марджери – Исабель, как обычно, под каким-то предлогом отсутствовала – спустились в кухню и настояли на том, чтобы наблюдать за приготовлением блюд для своей госпожи, повара и их помощники возмутились. В конце концов Элиза заставила управляющего приделать крюк для котелка над очагом в комнате Екатерины и вертел – в камине.