Кузница Тьмы - Стивен Эриксон

взгляда. Настоящим проклятием, способным разорвать душу, была усталость. Не плоти, хотя это тоже играло свою роль, но духа. Он начал ощущать нечто вроде беспомощного нетерпения страдальца, который ждет смерти и мечтает о ней.

Утрату и разбитое сердце способны вынести молодые, обладающие сильной волей и здоровым духом. Джайн же не мог похвастаться ни тем ни другим, а потому просто стоял, зная, что вскоре ему предстоит вручить законному мужу свою единственную дочь, передав в ее руки все обещания молодости и оставив позади все невысказанные сожаления, как и подобает уходящему в тень отцу.

«Я остался один и вполне этим доволен. Так, как только может быть доволен любой старый дурак. Возможно, мне стоит начать пить. Какую-нибудь жалкую отраву, которая позволит забыться, отправляя в пропасть дни и ночи.

Я больше никому не нужен… Почему это кажется мне столь жестоким?»

Джайн уставился на погасший костер, на остывающие угли, еще хранившие прежнюю форму палочек и веток. Каждый умирающий очаг становился домом для хрупких призраков, и его мерцание было лишь воспоминанием о живых. И ничем больше…

Какое-то движение заставило повелителя обернуться. Послышался крик солдата: Джайн увидел, как его стражи достают мечи и смыкаются в плотный строй. С края леса хлынули темные силуэты, сверкнуло обнаженное железо…

Ошеломленный, не веря своим глазам, повелитель Джайн выхватил меч. Бросившись к экипажу, он заколотил рукояткой оружия в дверь:

– Выходи! Скорее! Выходи!

Из-под экипажа выбралась полусонная служанка Эфалла. Джайн схватил ее за руку, поднял на ноги и встряхнул:

– Слушай меня! Бери мою дочь, и бегите в дом! Понимаешь? В дом! – С силой швырнув ее о борт экипажа, он развернулся кругом.

Его солдаты отступали, смыкаясь вокруг экипажа со стороны леса.

Повелитель услышал, как позади распахнулась дверь, а затем раздался испуганный крик его дочери, которую Эфалла выволокла наружу.

– Отступаем! – крикнул Джайн своему домашнему войску. – В дом! Отходим!

Солдаты образовали кривую линию, поспешно отступая назад. Бросив взгляд через плечо, Джайн увидел двух женщин, бегущих к дому.

А нападающие тем временем приближались. Их было слишком много.

– Задержать их! – приказал он.

Первые враги добрались до его солдат. Лязгнуло оружие, сверкнули клинки. Двое солдат упали под натиском противника. Остальные вовсю сражались, отчаянно отбивая удары мечей. Рухнул еще один, с расколотым черепом.

Оставшиеся в живых продолжали отступать. Повелитель отходил вместе с ними, оказавшись в ловушке между своими солдатами и двумя пытавшимися добраться до дома женщинами. Поколебавшись, Джайн выругался и, развернувшись, бросился следом за дочерью и служанкой, надеясь, что сможет хотя бы защищать входную дверь, хотя толку от этого будет мало.

Андарист строил не крепость, а всего лишь большой дом. Джайн сомневался, что засов вообще выдержит.

Женщины подбежали к двери. Эфалла потянула ее на себя, втолкнув Энесдию внутрь.

«Она вошла внутрь не вместе со своим мужем, а раньше его. Дурное предзнаменование, их союз обречен…» – промелькнула в голове у повелителя мысль, сопровождавшаяся абсурдным чувством вины.

Джайн услышал за спиной быстро приближающийся топот множества ног.

«Мои солдаты мертвы. Еще дюжина ничего бы не изменила. Эх, Крил…»

Добравшись до распахнутой двери, повелитель увидел внутри в коридоре испуганные лица дочери и служанки. Встретившись взглядом с Эфаллой, он кивнул.

Та поспешно захлопнула дверь. Энесдия вскрикнула.

Джайн развернулся на пороге, взяв на изготовку меч.

Крил потерял в реке одну лошадь, глядя, как течение уносит несчастное животное с высоко поднятой головой и вытянутой шеей. Чувствуя, как щиплет в глазах и все тело наливается тяжестью, он вцепился в оставшуюся лошадь, которая наконец добралась до дальнего берега и, спотыкаясь, поднялась по склону. Крил тут же пришпорил ее, не давая ни минуты отдыха, и рысью выехал на дорогу. Он поторопил кобылу пинком, и та каким-то образом нашла в себе силы, чтобы перейти на галоп.

К дому Андариста он должен был подъехать с юга. Дорога впереди была пуста, в небе лишь только-только забрезжил рассвет.

Вдали послышались крики, а затем лязг мечей.

Над деревьями виднелась покрытая новой черепицей крыша Большого дома. Свернув с дороги, Крил пустил лошадь через луга, а затем сквозь кусты в тень деревьев. Подъезжая к дому с задней стороны, он увидел бегущие со всех сторон фигуры. Юноша понял, что Джайн укрылся внутри: у него просто не оставалось выбора, поскольку атакующих были десятки.

Не сводя взгляда с закрытого ставнями окна на втором этаже, слева от задней двери, Крил еще сильнее пришпорил лошадь, направив ее прямо туда.

Кто-то крикнул – его заметили, но это не имело значения. Он был уже почти на месте.

Сбросив с сапог стремена, юноша взобрался на седло. В последнее мгновение, когда лошадь самостоятельно свернула, избегая столкновения с задней стеной дома, Крил прыгнул вперед, наклонив плечо и прикрыв лицо руками.

Он врезался в ставни, обломки дерева полетели в стороны.

Чувствуя, как в него вонзаются щепки, Дюрав приземлился на пол, скользя по сланцевой плитке. Вскочив, он выхватил меч и бросился в переднюю часть дома. Слышались грохот ударов в дверь и треск ломающегося дерева. Мимо него проносились очертания комнат.

Дверь рухнула. Раздался вопль Энесдии.

Крил ворвался в коридор и увидел Энесдию. Эфалла стояла рядом со своей госпожой с кинжалом в руке. Сверкнул меч, и клинок плашмя ударил по предплечью служанки, ломая кости. Другой клинок вонзился в грудь, приподняв ее над полом…

Крил промчался мимо Энесдии, даже не замечая лиц стоявших перед ним врагов. Его меч мелькнул в воздухе, вспоров горло того, кто убил Эфаллу, а затем наполовину погрузился в живот второго противника.

– Беги к задней двери! – крикнул он Энесдии. – Прыгай на лошадь! Скорее!

– Крил!

А в коридор между тем ломились новые враги.

Где-то справа от него, в другой комнате, разбилось окно.

– Беги! – заорал он, бросаясь на троих атакующих.

Он как-никак был Дюравом. Кровь в его жилах пылала огнем. Юноша разрубил лицо одному солдату, рассек коленную чашечку другому. В его правое бедро глубоко вонзился чей-то клинок. Крил попятился, выдернув меч из ноги, которая внезапно ослабла. И выругался, споткнувшись. До него пытались добраться новые противники. Он парировал удар, почувствовав, как его меч разрубил кому-то руку, а потом что-то врезалось в его висок, и все вокруг осветилось белой вспышкой. Падая, Дюрав почувствовал два толчка в грудь, удержавшие его на ногах, и, посмотрев вниз, увидел, что его пронзают два меча.

Сверкнул еще один клинок, наполовину разрубив ему шею.

Крил понял, что падает на пол коридора, почти рядом с порогом и лежавшим за ним изрубленным телом повелителя