Кузница Тьмы - Стивен Эриксон

свете покачивающегося фонаря, который отбрасывал синие, черные по краям тени. Падающие волосы напомнили Келларасу потоки дождя или слез. Ему все еще трудно было осознать случившееся чудесное превращение.

Хенаральд снова заговорил. Черты его лица обострились, а в глазах мелькнуло нечто похожее на страх.

– Первый Сын, ты недоволен? Клинок молчит, его язык отрезан под корень. Если он и завывает для тебя, то только ты один можешь его услышать.

– Я его слышу, – прошептал Аномандер.

Хенаральд кивнул.

– Это оружие ждет лишь благословения Матери-Тьмы.

– Вы ничего не увидите, – сказал Сильхас Гиблый, который стоял, прислонившись к стене напротив Келлараса.

– В таком случае я услышу это благословение, – покачал головой Хенаральд. – Или почувствую на вкус. Или же коснусь его, подобно уступающей клинку розе, и смогу ощутить отражающее свет тепло. Голова моя преисполнится ароматом святости.

– Вы выйдете отсюда с черной, как полночь, кожей, – проговорил Сильхас.

Повелитель Хуст вздрогнул.

Аномандер выпрямился, так и не прикоснувшись к оружию, и повернулся к Андаристу:

– Ну что, брат, каково твое мнение об этом мече?

Андарист сидел в конце стола, будто прикованный помимо собственной воли. Молодого мужчину переполняло желание покинуть город, оказаться поскорее на дороге, которая приведет его к любимой, и нетерпение как будто окружало Андариста искрящейся аурой. Он бросил взгляд на меч, а затем на брата:

– Я верю в значение имен, Аномандер. Могущество рождается на языке. Слово вонзает когти в разум и крепко там держится. Но повелитель Хуст утверждает, что этот клинок лишен голоса. И тем не менее ты говоришь, брат, что слышишь его вой. Мне хотелось бы знать, каким именем называет себя этот меч?

Аномандер покачал головой:

– Никаким. Я слышу лишь обещание чистоты.

– Его воля требует чистейшей руки, – подтвердил Хенаральд. – Извлечь оружие – значит положить конец неопределенности. Оно не терпит сомнений со стороны того, кто его носит. Это, господа, меч для Первого Сына Тьмы. Если Аномандер вдруг откажется от клинка, увидев в нем слабость или изъян или почувствовав зловещие намерения в его чистой песне, я разобью этот меч и разбросаю обломки по всему миру. Никто другой не должен владеть им. Если это оружие попадет к королю, тот станет тираном. Оказавшись в руках тирана, меч превратит его в чудовище. В руках сломленного он станет разрушать все, чего только ни коснется.

Слова эти повисли в маленьком помещении подобно неугасающему эху.

Хуст Хенаральд стоял выпрямившись во весь рост перед Аномандером, будто призрак из копоти и рубцов, шрамов и покрытой пятнами кожи. Келларас вспомнил свою первую встречу с повелителем, когда казалось, будто под плотью и кровью Хенаральда скрывается железо, а все его члены соединяют гнутые стержни, еще сияющие огнем кузнечного горна. И несмотря на все это, Келларас видел сейчас в глазах старого кузнеца страх.

– Повелитель Хуст, – в наступившей тяжелой тишине произнес Сильхас Гиблый, – что вы сотворили?

– Есть одно тайное место, – сказал Хенаральд, – известное только мне и некоторым азатанаям. Самая первая кузница, жар которой – первый жар. Ее огонь – первый огонь, родившийся в незапамятную пору, еще до появления песьегонов, во времена эресалов, которые давным-давно исчезли в южных землях, где к таинственным морям подползают джунгли. Этому пламени неведома смерть. Оно часто тускнело, но никогда не умирало. Именно в той кузнице и сделано это оружие. Я знаю и всегда знал, что когда-нибудь снова стану ребенком. – Повернувшись, он жестко взглянул на Келлараса. – Разве я не говорил этого, уважаемый?

– Говорили, повелитель, – кивнул Келларас, – но, признаюсь, тогда я не понял. Да и теперь не понимаю.

Хенаральд отвел взгляд, и капитану показалось, что его слова причинили кузнецу боль – своим невежеством и глупостью.

Затем повелитель Хуст пренебрежительно махнул узловатой рукой.

– Ребенку ведомы простые вещи, – почти прошептал он. – Простые чувства, ясные и грубые. И все они честны в своей определенности, сколь бы жестокими ни были.

«Безумие железа, – подумал Келларас. – Это оружие выковал безумец».

– Чистота… – продолжал Хенаральд, и в голосе его послышались горестные нотки. – Мы к ней пока еще не готовы. И возможно, никогда не будем готовы. Повелитель Аномандер, ответь мне со всей уверенностью: чиста ли Матерь-Тьма в той тьме, которой она себя окружила? Чиста ли сама тьма? Умирают ли сомнения там, где они посеяны, навеки лишенные света и почвы, в которой могли бы прорасти? Скажи, будет ли ее благословение благословением ребенка?

Аномандер медленно покачал головой:

– Повелитель Хуст, я не могу ответить на эти вопросы. Вы должны задать их самой Матери-Тьме.

– Но разве не ты ее Первый Сын?

Аномандер в замешательстве пожал плечами:

– Что знают дети о своих родителях?

Андарист резко вздрогнул, так что даже стул под ним затрещал, а затем поднялся:

– Братья, мне нужно собраться. Мы и так уже опаздываем. Я должен прибыть к невесте на второй день ее ожидания, когда высоко взойдет солнце и отступят все тени. Аномандер, или бери меч, или откажись от него. Будь прост, словно ребенок, как говорит повелитель Хуст, и решай с ходу.

– У каждого ребенка есть в первую очередь свои желания, – возразил Аномандер, и Келларас наконец почувствовал мучившие его господина сомнения. – Но не всякую жажду можно утолить.

– Я отдаю тебе меч, – сказал Хенаральд. – Заказ был принят, и Келларас тому свидетель. Теперь я принес тебе оружие. Нас всех до блеска отточили обещаниями, не так ли, Первый Сын?

– В таком случае мне не хотелось бы притупить ваше достоинство, повелитель Хуст, – ответил Аномандер, берясь за обернутую кожей рукоять меча.

Сильхас оттолкнулся от стены и хлопнул Андариста по плечу:

– Видишь? Мы сдержали обещание, о нетерпеливый жених, и теперь ты можешь отправляться в путь. Но мне потом придется тебя догонять. Капитан Скара Бандарис хотел поговорить со мной насчет пары десятков дворняг во дворе у лесника.

Аномандер убрал руку с меча.

– Повелитель Хуст, я провожу вас к Матери-Тьме, чтобы она благословила Темнотой это оружие.

– Встретимся у ворот, – сказал ему Андарист.

Старший брат кивнул:

– Празек и Датенар ждут тебя внизу. Я возьму с собой Келлараса.

– А я Галара Бараса, – промолвил Хенаральд, – который ждет нас снаружи.

Андарист последовал за Сильхасом к выходу.

То были неспокойные дни и ночи, после того как произошла загадочная встреча между азатанайкой и Матерью-Тьмой. Оставшийся после наводнения ил все еще пятнал фундаменты городских зданий, будто воистину грязная рука древнего бога. Около десятка горожан утонули, оказавшись в ловушке в подвалах или сбитые с ног потоком, а затем оглушенные камнями или деревьями. Все рыбаки, облюбовавшие Дорсан-Рил, исчезли – в Харканасе не осталось ни одной