Твое имя - Эстер И

тоже иностранцы, которые были не в том состоянии, чтобы замечать мое присутствие. Парень и девушка сидели лицами друг к другу, скрестив ноги, сцепив все двадцать пальцев между собой в большой шар. Один произносил «Мун», затем другой делал задумчивую паузу, прежде чем снова произнести «Мун», – и так продолжалось бесконечно. Я слышала «Мун» так много раз, что это слово начало призматически распадаться на похожие звуки.

– Моан[5].

– Моун[6].

По словам синеволосого парня, они втроем познакомились на онлайн-форуме о Муне, и, когда они впервые встретились лично, эти двое сразу же влюбились друг в друга. До встречи друг с другом их страсть к Муну вытесняла партнера за партнером. Эти бывшие избранники, будучи «безбожниками», не понимали, как их можно любить параллельно с Муном. Эти парень и девушка тоже не совсем понимали это. Поэтому романтическая любовь так и осталась разочарованием. Удовлетворить возлюбленного означало предать Муна, что равносильно предательству самого себя, ведущему к раздражению и подавлению. Как только расцветала одна ветвь, увядала другая. Но, встретив друг друга, эти парень и девушка поняли, что могут любить только того, кто тоже любит Муна. На самом деле, они должны были любить Муна больше, чем друг друга, чтобы поддерживать тот минимум любви, который существовал между ними двумя. Эта пара даже не знала настоящих имен друг друга. Все, что им требовалось для разговора, – это слово «Мун».

– Однако они ни в коем случае не называют друг друга «Муном», – серьезно заметил синеволосый.

Исчезновение Муна едва не стало фатальным для этой пары. Они обменивались оскорблениями поразительной жестокости, повисая друг у друга на плечах, не в силах удержать равновесие. Без гравитационной силы Луны[7] вода, из которой состояли их тела, была ввергнута в хаос. Синеволосому мужчине пришлось вмешаться и предложить план действий. Теперь трио посвятило себя сохранению всех следов существования Муна в рамках подготовки к предстоящему «уничтожению». У них дома на троих было несколько десятков внешних жестких дисков.

– Но самый большой вопрос остается открытым, – сказал парень. – Начнем с того, почему Мун исчез? Почему он лишил нас своего света?

Поначалу они, «если быть до конца честными», злились на Муна. Но все трое решили, что если они действительно любят его, то должны позволить ему исчезнуть без объяснения причин. Оставшаяся задача состояла в том, чтобы как следует запомнить Муна. Но как? Друзья, которые отдалились, любимые, которые разбили тебе сердце, – с каждым днем тебя все меньше и меньше волнуют подобные люди.

– Итак, как бы вы заставили себя все больше и больше думать о ком-то, кто исчез?

– Моурн[8], – произнесла влюбленная девушка.

– Морон[9], – произнес влюбленный парень.

Синеволосый парень сообщил, что у него редко бывают гости. Мне было понятно почему. Мы находились одни в спальне его пентхауса, стены и потолок которого были увешаны плакатами с изображением Муна. Парень прошелся по комнате и провел ладонью по фотографиям, чтобы они крепче прилипли.

– Больше никаких белых стен, – заявил он.

Эта комната, хаотично заполненная Муном, показалась мне неизбежной кульминацией моего дня. Но я недавно почувствовала, что некоторая дистанция не помешает. Его образ должен стоять подобно артефакту в алтаре лютеранской церкви, словно прочный, сложный предмет, который медленно возникает в дебрях системы верований.

Мы с этим синеволосым перешли на английский для удобства. Он подумал, что я из Соединенных Штатов, потому что у американского менеджера по продуктам в его офисе был такой же акцент, когда она говорила по-корейски. Сам он находился в процессе избавления от своего акцента, посвятив себя изучению корейского языка с тех пор, как год назад переехал в Сеул. Я не могла сказать, из какой он страны, и мне было все равно. Однако мне было интересно, что продавала его компания.

– Мы – глобальное предприятие, помогающее наиболее преуспевающим членам нашего общества развивать эмпатию, – ответил он. – Ты слышала о тех компаниях, которые ежемесячно отправляют подписчикам корзину фруктов? Наша идея схожа. Каждый месяц мы даем нашим клиентам один день, в течение которого они могут притвориться кем-то, кем они абсолютно не хотят быть. Я – куратор, создающий условия, при которых наши клиенты, например, могут побыть кем-то, кого выселяют из дома. Я отдаю им троих плачущих детей, чтобы повысить ставки. У маленькой девочки пятна на лице, и это может быть волчанка. Будет логично устроить им день бездомности в следующем месяце. Мы также предлагаем «один день из жизни кокаинового наркомана», которыми многие наши клиенты уже являются, за исключением того, что мы также лишаем их подписки на журналы о культуре. Ты не представляешь, насколько ощутима разница. Мы предлагаем нашим клиенткам прожить один день с мужем, который их бьет. Они бывают настолько поражены мягкостью актера, который выходит из роли в «конце дня», что нет ничего необычного в том, что женщина влюбляется в него. Клиенты в восторге от нашей программы. Это пополняет их запас человечности. Они звонят своим матерям. Мы лично несем ответственность за резкий рост пожертвований детям с заячьей губой.

Вид губ этого парня наводил меня на мысль, что, если бы у него были половые губы, они были бы пересохшими и безразличными. Я удивлялась, как он вообще мог любить того же человека, что и я. Была ли любовь к Муну универсальной человеческой эмоцией? Всякий раз, когда кто-то говорил слова «я люблю тебя», действительно ли он говорил, что любит Муна?

– В любом случае работа никогда не была моим приоритетом, – сказал парень. – Настоящая причина, по которой я переехал в Сеул, – это встреча с Муном. Все говорят мне, что я сумасшедший. Но, без сомнения, здесь у меня больше шансов, чем дома. И кто знает, – теперь, когда у него появилось так много свободного времени, он, возможно, даже подпишется на мою компанию.

– Понятно, – медленно произнесла я. – И что бы ты получил от встречи с ним?

– Я… я хочу… – Он погрузился в тревожное молчание. Уверенность оживила его лицо.

– Реальная жизнь. Да, это то, чего я хочу. – Он подошел к пластиковому манекену Муна в натуральную величину, стоявшему возле его кровати. – Возможно, точно такой же рост. Может быть, точно такое же лицо. Но эта штука – жалкая подделка. Он схватил манекен за руку и швырнул его на пол. – Зевая, слушать, как Мун рассказывает о погоде, – вот реальная жизнь. Не утруждать себя тем, чтобы поднять глаза, когда Мун входит в комнату, – это реальная жизнь. Стоять наедине с Муном в комнате, вот так, – он схватил