Америго. Человек, который дал свое имя Америке - Фелире Фернандес-Арместо

исследовательских попыток. Канары стали прибыльными после запуска сахарного завода на острове Гран-Канария (третий по величине остров архипрелага) в 1486 году.

Наконец, прибытие Веспуччи в Севилью более или менее совпало с миссией, возложенной католическими монархами на Колумба. Окажись предсказания Колумба верными и найди он короткий путь к богатствам Азии, рискнувшие его поддержать коммерсанты и банкиры сделали бы себе огромные состояния. В атмосфере, созданной событиями 1480-х, и при возросшей в целом прибыльности атлантического направления шанс найти такой путь по схемам Колумба вдохновил нескольких итальянских банкиров Севильи.

Веспуччи отправляется на Запад

Всё вышеизложенное помогает понять, чем итальянских и, в частности, флорентийских торговцев привлекала Севилья, но не объясняет, почему Веспуччи оказался в числе флорентийцев, перебравшихся в этот город. Траектории передвижений его и Колумба во многом схожи. Последний достиг Иберии, покупая и продавая товары (особенно сахар) в интересах семейства Центурионе. Веспуччи познакомился с Испанией по милости своих нанимателей Медичи. Первый порыв ветра с Запада, о котором нам известно, достиг его ноздрей в конце 1488 года, когда он совершил несколько неудачных сделок (детали остались не проясненными) с Томассо Каппони, представителем Лоренцо ди Пьерфранческо в Севилье[109]. Несколько месяцев спустя Лоренцо ди Пьерфранческо утерял доверие к Томассо. Согласно Лоренцо, последний был недостойным агентом, который писал вздор и плохо вел дела. Он не выполнял обещаний и, возможно, просто лгал. Необходимость его замены была очевидной: не мог бы Америго высказаться о качествах рекомендованного ему кандидата[110]?

Звали кандидата Джианотто Берарди, чей бизнес не позднее чем с 1485 года находился в Севилье. В основном он занимался работорговлей, причем не только куплей-продажей, но также инвестируя в рейды по захвату рабов и в морское пиратство, – кастильцы нападали на португальские корабли, доставлявшие рабов в Европу. Об этом флорентийском бизнесмене есть несколько письменных упоминаний, но не сохранилось ни единой строчки, написанной его собственной рукой, за исключением подписей на некоторых не представляющих интереса контрактах. И всё же его место в мировой истории имеет право быть отмеченным. Вместе с группой генуэзских банкиров и небольшим числом аристократов, придворных и космографов он был центральной фигурой в лобби, продвигавшем идею атлантической экспансии, полагая ее целью испанской политики. Это же лобби обеспечило Колумбу высокое положение при дворе монархов Кастилии.

Совет Америго о кандидате на роль агента Медичи в Севилье не сохранился, но можно быть уверенным, что он говорил и с информантом Лоренцо ди Пьерфранческо, и с самим Томассо Каппони, которые вернулись из Севильи во Флоренцию примерно в это время[111]. Ясно также, что Америго благоприятно оценил потенциал Берарди, ибо вскоре после этого Берарди взял под контроль дела Медичи в Севилье. Нет подтверждений широко распространенному – по сути, общепринятому – мнению, будто Веспуччи лично отправился в Испанию, чтобы на месте убедиться в пригодности Берарди. Понятно лишь, что общие дела достаточно сблизили двух флорентийцев, чтобы они могли произвести друг на друга благоприятное впечатление. Веспуччи не только рекомендовал Берарди Лоренцо ди Пьерфранческо, но и оставил последнего, чтобы работать на Берарди. Тем не менее Америго продолжал считать Лоренцо ди Пьерфранческо своим патроном, оставался с ним в контакте, и некоторое время фирма Берарди выполняла определенную работу для одной из известнейших во Флоренции семей.

В каком-то смысле, если принять во внимание севильскую конъюнктуру того времени, переезд Америго не кажется неожиданным. Словно магнит, Испания притягивала к себе флорентийских бизнесменов. Севилья уже превратилась в процветающий город; бизнес Медичи дал Америго в Испании множество контактов, в том числе Берарди. С другой стороны, кое-что смущает в этом поистине поворотном моменте в жизни Веспуччи. Традиционно биографы полагали, что он пользовался в доме Лоренцо ди Пьерфранческо де Медичи большим и, можно сказать, прибыльным для него доверием. Он являлся если и не правой рукой главы дома, то конфидентом с большим влиянием и опытом. Хотя место Америго во флорентийском обществе едва ли можно считать почетным, но приличным и выгодным оно, вероятно, было. Но если дела обстояли именно так, то почему Лоренцо пожелал отправить его, несмотря на все имеющиеся возможности, на периферийный пост в бизнесе Медичи? У нас нет точных данных, но это было похоже на поручение «идти и управлять Новым Южным Уэльсом[112]» – вид назначения, которое может быть следствием крупной неудачи в делах или утраты доверия. Вдали от Флоренции Америго непрестанно высматривал себе нового покровителя, что было скорее рутиной осторожности, нежели признаком его разочарования в Лоренцо (или, наоборот, Лоренцо – в нем). И зачем было Америго покидать насиженное место во Флоренции? Чтобы искать приключений на удаленном фронтире? Его новое место в фирме Берарди было важным, но не руководящим; Берарди называл его «мой агент».

Если же, что кажется более вероятным, Америго был просто скромной пешкой в мире Лоренцо ди Пьерфранческо, агентом-фрилансером, чьим основным заработком были комиссионные от сделок, тогда у нанимателя не было причин держать его при себе, а у самого Веспуччи – отказываться от шанса на новую жизнь в Севилье. И настал, похоже, удобный момент высказать одно небесспорное предположение: инициатива, приведшая его в Севилью, возможно, исходила от самого Америго – первый знак неугомонности и жажды бродяжничества, что привели его сначала на берег океана, а затем и дальше, к другому его краю. Не приходится удивляться, что в какой-то момент ему наскучили родственники с их мелкими интересами, надоели хозяйственные проблемы второй семьи, сомнительные компаньоны, требовательные клиенты, и в тягость стал законный семейный очаг. Переезд в Севилью был броском монеты – орел или решка – и следствием общего разочарования своей жизнью. Америго не удалось снискать во Флоренции «славу и честь», которых требовал от него отец или же он искал для себя. Перспективы работы у Берарди были неопределенными и в долгосрочной перспективе весьма рискованными. Но это было бегство из мирка ограниченных возможностей туда, где мечты могли сбыться.

И они начали сбываться примерно в то время, когда туда прибыл Веспуччи, для другого итальянского искателя приключений: Христофора Колумба. Берарди поучаствовал в снаряжении экспедиции, имевшей целью пересечь Атлантический океан. Новый компаньон Америго был уже плотно вовлечен в группу придворных, чиновников, космографов, будущих миссионеров и финансистов, которые постепенно объединились в предшествующие двенадцать лет, успешно финансируя конкисту Канарских островов[113]. Берарди также занял главенствующую роль в торговле орселью. Этот краситель, который добывался только на Канарских островах, был одним из лакомых кусков для конкистадоров. Партнерами Берарди были Франческо да Ривароло, генуэзский банкир в Севилье, главная опора Колумба, и английский торговец Джон Дэй, член собственного кружка Колумба