Ловец снов - Стивен Кинг

Не могу! — откликается Джоунси, продолжая кататься по полу.Он чувствует, как что-то меняется, исподволь, постепенно, но вот что? — Немогу, он снова сломал мне бедро, сукин сын сломал…

И вдруг понимает, что происходит: боль откатывается назад.Все равно что смотреть перематывающуюся кассету: молоко течет из стакана впакет, цветок, который должен расцвести, благодаря чуду неподвластной бегувремени фотографии, наоборот, свертывает лепестки.

Причина становится очевидной, когда он опускает глаза ивидит ярко-оранжевую куртку, купленную когда-то матерью в «Сирее», перед первойпоездкой в «Дыру в стене», когда Генри раздобыл оленя, и все они вместе убилиРичи Гренадо и его приятелей, убили сном, возможно, не намереваясь делатьэтого, но тем не менее все же сделали.

Он снова стал мальчишкой, четырнадцатилетним мальчишкой, иизбавился от боли. Немудрено: бедро будет сломано только через двадцать тригода. И тут в мозгу все с грохотом сходится вместе, валится на свои места: нети не было никакого мистера Грея. Мистер Грей живет в Ловце снов, и нигде больше.Он реален не более чем боль в бедре.

Я защищен, думает он, вставая. Ни пятнышка байрума. И в моейголове не просто воспоминания, а истинный призрак в машине. Он — это я. Господибоже, мистер Грей — это я.

Джоунси вскакивает и пускается бежать, так быстро, что едване влепился носом в угол. Но устоял: ловкие быстрые ноги четырнадцатилетнегоподростка несут его вперед. И никакой боли, никакой боли!

Следующий коридор ему знаком. Здесь стоит каталка с судном.Мимо нее осторожно семенит на тонких ножках олень, которого он видел тогда вКембридже перед наездом. Вокруг бархатистой шеи широкий ошейник, с ошейникаогромным амулетом свисает его магический кристалл. Джоунси мчится мимо оленя,который смотрит на него огромными кроткими глазами.

Джоунси! Уже близко. Совсем близко. Джоунси!

Джоунси удваивает скорость, ноги летят, молодые легкие дышатсвободно, никакого байрума, потому что он невосприимчив, нет никакого мистераГрея, по крайней мере в нем, мистер Грей в больничной палате, и все время тамбыл, мистер Грей, эта фантомная боль в отрезанной конечности, которую до сихпор чувствуешь, призрак в машине, призрак, подключенный к аппаратурежизнеобеспечения, и аппаратура жизнеобеспечения — это он.

Он сворачивает за очередной угол. Перед ним три открытыедвери. У четвертой, закрытой, стоит Генри. Ему четырнадцать, как и Джоунси. НаГенри тоже оранжевая куртка. Очки, как всегда, сползли на кончик носа, и онотчаянно машет рукой.

Скорее! Скорее, Джоунси! Даддитс долго не продержится! Еслион умрет раньше, чем мы убьем мистера Грея…

Джоунси подлетает к Генри. Ему хочется раскинуть руки,обнять друга, но времени нет.

Это я во всем виноват, говорит он Генри высоким юношескимтенорком.

Не правда, отвечает Генри, глядя на него, со знакомым нетерпением,внушающим в детстве такой ужас Питу, Биву и Джоунси: в отличие от них Генривсегда думал наперед, всегда еле-еле удерживался, чтобы не прыгнуть в будущее,оставив их всех позади. Они, похоже, всегда были гирями на его плечах.

Но…

Ты еще скажи, что Даддитс убил Ричи Гренадо, а мы — егосообщники. Он был тем, кем был, Джоунси, и сделал нас теми, кто мы есть… но ненамеренно. Единственное, что он мог сделать намеренно, — завязать шнурки наботинках, разве не знаешь?

И Джоунси думает:

Агу? Соку?

Генри! Даддитс… держится ради нас, Джоунси. Я тебе говорил.И держит нас.

В Ловце снов.

Верно. Ну что, будем стоять здесь и спорить, пока мир летитк чертям, или…

Нужно прикончить сукина сына, говорит Джоунси и тянется кдверной ручке. Над ней висит табличка с предупреждением:

ИНФЕКЦИИ НЕ ОБНАРУЖЕНО. IL N'Y A PAS D'INFECTION,

и внезапно он видит обе стороны медали, двойной смысл,который не каждому дано распознать. Все равно что оптический обман Эшера.Взгляни под одним углом, увидишь правду. Взгляни под другим, поймешь, что этосамая чудовищная ложь во всей вселенной.

Ловец снов, думает Джоунси и поворачивает ручку.

Палата — царство торжествующего байрума. Джунгли изкошмарных снов, заплетенные лианами, ползучими растениями, лозами, перевитыми,скрученными в кроваво-красные косы. Здесь несет серой и леденящим этиловымспиртом, вонью пусковой жидкости, налитой во взбрыкнувший карбюратор морознымянварским утром. Хорошо еще, что не нужно бояться срань-хорьков, только нездесь, они на другом луче Ловца в другом месте и времени. Байрум пока остаетсяпроблемой Лэда, колли, незначительной фигуры во всей этой истории.

Телевизор включен, и хотя экран зарос байрумом, все же наповерхность упорно пробиваются призрачные черно-белые фигуры. Мужчина волочиттруп собаки по цементному полу, пыльному, усыпанному мертвыми осенним листьями.Странное помещение напоминает склеп из ужастиков пятидесятых, которые так любитсмотреть Джоунси. Но это не склеп: слышится глухой плеск бегущей воды.

В центре пола — круглая ржавая крышка с выдавленными наповерхности буквами МУВС — Массачусетское управление водоснабжения. Буквывыпирают даже сквозь красноватую корку. Еще бы! Для мистера Грея, чьяфизическая сущность погибла еще там, в «Дыре в стене», они означают все.

Фигурально говоря, весь мир.

Крышка немного сдвинута, открывая полумесяц абсолютнойчерноты. Джоунси сознает, что мужчина, который тянет пса, — он сам, и пес ещене сдох. Его тело оставляет на цементе тонкий кровяной след, а задние лапыподергиваются. Словно загребают.

Брось ты свое кино, рычит Генри, и Джоунси оборачивается клежащей на постели фигуре. Серому существу, прикрытому испещренной байрумомпростыней — до самой груди, плоской, безволосой, без сосков, без пор, серойплоти, обтянутой серой кожей. Джоунси, даже не глядя, знает, что пупка тоженет, потому что эта тварь никогда не рождалась на свет. Он всего лишь детскоепредставление о жителе иного мира, воплощенное в жизнь подсознанием тех, ктовпервые столкнулся с байрумом. Они никогда не существовали как реальные особи —пришельцы, инопланетяне. Серые, как физические тела, были созданы человеческимвоображением, вышли из Ловца снов, и эта мысль доставляет Джоунси некотороеоблегчение. Не его одного одурачили. По крайней мере это уже что-то.

И еще кое-что его радует: взгляд этих отвратительных черныхглаз. В них плещется страх.

16

— Я готов, — спокойно объявил Фредди, останавливая «хамви»,проехавший еще три мили.