Ловец снов - Стивен Кинг

— Полно времени, — буркнул Оуэн.

Это, конечно, верно в отношении Курца, но как насчет другойстороны? Где мистер Грей сейчас?

Держа винтовку за ремень, Оуэн пустился по тропе, ведущей копоре № 12.

14

Мистер Грей открыл для себя еще одну неприятную человеческуюэмоцию — панику. Он прошел весь этот путь: световые годы сквозь космос, сотнимиль сквозь снег, чтобы в конце дороги его так бездарно подвели мышцы Джоунси,безнадежно ослабевшие, отказавшиеся функционировать. К тому же железная крышкаоказалась тяжелее, чем он представлял.

В отчаянии он налег на лом так, что спина Джоунси, казалось,вот-вот переломится — и наконец был вознагражден узким ломтиком тьмы по краямржавого железа. И скрежетом этого самого железа по бетону. Сдвинулась! Надюйм-другой, не больше, но сдвинулась!

Но тут поясницу Джоунси прихватило так, что мистер Грей,шатаясь, прижимая ладони к больному месту и скрипя зубами (благодаря своемуиммунитету, Джоунси сохранил все до одного), отступил. Похоже, он в самом делеразваливается.

Лэд жалобно завизжал. Посмотрев на него, мистер Грей увидел,что тварь готова вырваться на волю. Хотя пес по-прежнему спал, брюхо раздулосьдо такой степени, что одна лапа неподвижно торчала в воздухе. Кожа внизу брюханатянулась, и казалось, вот-вот лопнет, вены быстро-быстро пульсировали. Из-подхвоста тянулась струйка крови.

Мистер Грей наградил злобным взглядом ни в чем не повинныйлом, так и торчавший в крышке. В воображении Джоунси русская представляласьстройной красоткой с черными волосами и темными трагическими глазами. На самомже деле она наверняка была широкоплечей, плотной и мускулистой, иначе как бы…

Воздух разорвали выстрелы. В опасной близости. Слишкомопасной. Мистер Грей, охнув, огляделся. Благодаря Джоунси частью его маскистала чисто человеческая коррозия сомнения. Впервые он осознал, что можетпотерпеть неудачу, да, неудачу, даже сейчас, когда цель так близка, что онслышит плеск воды, начинающей свое шестидесятимильное подземное путешествие. Ивсе, что стоит между байрумом и остальным миром, — жалкая ржавая крышка весомсто двадцать фунтов.

Плюясь визгливой отчаянной литанией Биверовых проклятий,мистер Грей ринулся вперед. Истерзанное тело Джоунси дергалось на ненадежнойопоре больного бедра. Один из них вот-вот явится, тот, кого зовут Оуэн, имистер Грей не смел надеяться, что сумеет заставить Оуэна прицелиться себе вгрудь. Будь у него время, возможность застать Оуэна врасплох, тогда возможно.Но у него нет ни того, ни другого. Этот человек, который идет за ним, натасканна убийство, это его ремесло.

Мистер Грей взвился в воздух. Послышался вполне различимыйхруст, это бедренная кость Джоунси, не выдержав непосильной нагрузки,вывернулась из сустава. Мистер Грей навалился на лом всей тяжестью телаДжоунси. Край снова поднялся, и на этот раз крышка проехалась по бетону едва нена целый фут. Снова появился черный полумесяц, в который когда-то скользнуларусская. Не совсем полумесяц, скорее тонкое «С», выведенное пером каллиграфа…но собака пройдет.

Нога Джоунси больше не действовала (кстати, где Джоунси? Досих пор ни звука от его скандального хозяина), но это не важно. Он вполне можетползти.

Мистер Грей так и сделал. Пополз по ледяному полу к томуместу, где лежал спящий колли, схватил Лэда за ошейник и потащил к скважине.

15

Зал Воспоминаний — просторное хранилище коробок — тожевот-вот готов развалиться. Пол трясется, как в приступе бесконечного,медленного землетрясения, люминесцентные светильники чахоточно мигают, придаваяпомещению неправдоподобный, словно галлюцинация больного белой горячкой, вид.

Джоунси мчится из последних сил, перебегает из коридора вкоридор, чисто интуитивно находя путь в лабиринте. И непрерывно приказываетсвоему телу наплевать на проклятое бедро, в конце концов он теперь всего лишьчистый разум. Но с таким же успехом инвалид мог бы убеждать ампутированнуюконечность не болеть.

Он летит мимо коробок с метками АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ВОЙНА, иКАФЕДРАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА, и ДЕТСКИЕ ИСТОРИИ, и содержимое ВЕРХНЕГО ШКАФА.Натыкается на гору рассыпавшихся коробок, обозначенных КАРЛА, припадает набольную ногу, вопит от боли. Хватается за ящики (на этих надпись ГЕТТЕРСБЕРГ),чтобы удержаться от падения, и, наконец, видит дальний конец хранилища. СлаваБогу, кажется, он оставил позади много миль.

На двери таблички:

БЛОК ИНТЕНСИВНОЙ ТЕРАПИИ. ПОЖАЛУЙСТА, ТИШЕ.

и:

ПОСЕЩЕНИЕ ТОЛЬКО ПО ПРОПУСКАМ.

Точно, именно туда его и привезли. Там он проснулся иуслышал зов хитрого мистера Смерти, притворявшегося, будто зовет Марси.

Джоунси влетает в двери и оказывается в другом мире, которыйузнает сразу: белый с голубым коридор блока интенсивной терапии, где четыре дняспустя после несчастного случая он сделал первые нерешительные шажки. Прохромавс дюжину футов по выложенному кафелем коридору, он замечает брызги байрума,расплескавшиеся по стенам, слышит непривычную для больницы, хоть и тихую,музыку, кажется, это «Роллинг Стоунз» поют «Сочувствие дьяволу».

Он только успевает понять, что это за песня, как бедровзрывается термоядерной вспышкой. Джоунси удивленно вскрикивает и валится начерно-красный кафель блока интенсивной терапии, хватаясь за ногу. Совсем кактогда, после наезда, удушливое облако багровой агонии. Он катается по полу,глядя на мерцающие световые табло, на круглые динамики, из которых доноситсямузыка («Анастасия кричала напрасно»), музыка из иного мира, когда боль такужасна, все остальное в ином мире, боль превращает суть и истинный смысл вбесплотную тень, любовь — в пародию и насмешку, это он узнал еще в марте итеперь должен узнавать снова. Он катается и катается, вцепившись в распухшеебедро, глаза вылезают из орбит, рот превратился в уродливо растянутую щель, и вглубине души он уже понимает, что случилось, знает: мистер Грей. Сукин сынмистер Грей сломал его уже однажды сломанное бедро.

И тут издалека, из того другого мира, он слышит знакомыйголос. Голос ребенка:

Джоунси!

Отдающийся эхом… искаженный… но не настолько далекий. Неэтот коридор, но один из соседних. Чей голос? Кого-то из его ребятишек? Может,Джона? Нет…

Джоунси, скорее! Он идет убить тебя! Оуэн идет убить тебя!

Джоунси понятия не имеет, кто такой Оуэн, но узнает голос.Генри Девлин. Не теперешний Генри, не тот, которого он в последний раз виделперед поездкой в магазин Госслина. Тот Генри, с которым он вырос, тот, которыйсказал Ричи Гренадо, что они всем разболтают, если он не прекратит издеватьсянад Даддитсом, а Ричи и его дружки никогда не поймают Пита, потому что Питбегает быстро — хрен догонишь.