Последний, кого ты любила - ЛДжей Эванс

ней? Почему сердце стучит так яростно от беспокойства? Это нелепо. Она ушла. Она ушла и сказала не приходить, когда я пытался её вернуть. Она обручилась, пока я ждал, что она вернётся домой. Она сказала мне больше не звонить, и единственный раз, когда я нарушил это правило, она просто повесила трубку.

Я взглянул на её руку, лежащую на груди. На пальце не было кольца. И даже следа, который остался бы, если бы его недавно сняли. Во мне вспыхнула глупая, дурацкая надежда, которую я тут же подавил с яростью. Я не мог хотеть её обратно. Не только из-за всего, что она сделала, но и потому, что её присутствие здесь ставило под угрозу Милу. А этого я не позволю.

Я наконец взял себя в руки и заговорил:

— Трэп продал дом, чтобы покрыть расходы на адвокатов, когда его арестовали. Элизабет купила его, а потом продала мне.

МакКенна горько рассмеялась, и в этом смехе было больше слёз, чем радости.

— Ну конечно. Почему, чёрт возьми, я вообще думала, что он выполнит хотя бы одно обещание в своей жизни? — Она закрыла глаза, и на её лице проступила усталость, которая, кажется, была высечена там годами. Скулы заострились, кожа выглядела натянутой. — Значит, он в тюрьме?

Я покачал головой.

— Вышел по УДО полгода назад. Последнее, что слышал, он в Ноксвилле.

Она провела рукой по хвосту, пытаясь взять себя в руки, а я не мог думать ни о чём, кроме того, что ей нужно уйти, пока я не попросил её остаться.

— Прости, но тебе действительно нужно уйти. Здесь… ты просто не можешь здесь быть, — сказал я, и мой голос прозвучал хрипло. — Но в Бихайве наверняка есть свободные места, или теперь в городе есть Хартленд.

Бихайв был гостиницей, построенной ещё в 1800-х, одним из первых зданий в городе. Со временем её обновили и превратили в пятизвёздочный бутик-отель. Хартленд был безликой сетевой гостиницей, устраивавшей туристов и фанатов, стекавшихся в Уиллоу-Крик в надежде увидеть кого-то из участников группы Уотерли Рефлекшн.

— В выходные перед Днём Благодарения? — недоверчиво переспросила она, а потом покачала головой. — Неважно. Всё равно я не могу себе этого позволить.

Она поморщилась, словно эти слова вырвались случайно.

Она должна была быть уже на третьем году ординатуры, и хотя я не был уверен, но подозревал, что врачи на этом этапе зарабатывают прилично. Если она была на мели, значит, произошло что-то действительно серьёзное, что-то, что сбило её с пути. И, как бы я ни пытался сопротивляться, мне стало больно за неё — за то, что она потеряла мечту, ради которой пожертвовала всем остальным.

Я стиснул зубы. Скрестил руки на груди, вцепившись пальцами в бицепсы, лишь бы не протянуть к ней руки.

Она откинула голову на подголовник и тяжело вздохнула:

— Я что-нибудь придумаю. Возвращайся в дом. Твоя семья, наверное, уже удивляется, почему ты вообще разговариваешь с женщиной, которая теряет голову у тебя на лужайке.

Я бросил взгляд на дом и увидел, как в окне мелькнуло маленькое личико Милы. Она тут же спряталась, когда я её заметил. Это вызвало у меня улыбку — её любопытство было одновременно прекрасным и опасным.

— Квартира над сараем сейчас пустует, — сказал я, прежде чем осознал, что говорю, и тут же пожалел об этом, увидев, как в её глазах вспыхнула надежда. Я тут же её уничтожил, добавив: — Но не дольше, чем на ночь или две.

У меня сжалось в груди, а в животе закрутило. Даже ночь или две были риском. Но Сибил была в реабилитационном центре. Отсюда к ней никто не поедет. Я сомневался, что у неё вообще будут посетители, кроме меня, а я туда больше не собирался. МакКенна могла остаться на день, сделать всё, что ей нужно, и снова уехать, так и не узнав, что здесь происходит.

— Райдер там больше не живёт? — спросила МакКенна.

— Он больше не двадцатиоднолетний, МаК, — резко ответил я. — Он взрослый мужик с домом и своей жизнью.

Слова прозвучали жёстко и горько, но я не мог иначе. Чего она ожидала? Что все останутся точно такими же, пока только она одна двигалась вперёд, взрослела, менялась?

Её лицо тут же замкнулось, рука машинально коснулась лба.

— Конечно. Это было глупо с моей стороны.

В глазах снова появились слёзы, но теперь я видел, как она прикусывает щёку, чтобы сдержаться.

— Я обычно не такая рассеянная. Просто… всего так много… возвращение… неважно.

— Я возьму ключи и Милу, а ты поедешь за нами до ранчо, — сказал я, уже зная, что пожалею об этом. В душе я чувствовал, что сегодня всё в моей жизни изменилось. Я разозлил Сибил, а МакКенна появилась на моём пороге. Будто сами Судьбы смеялись надо мной.

— Я знаю дорогу к ранчо. Мне не нужно сопровождение, — тихо сказала она. — Но ты уверен, что твоя семья не будет против? Я обещаю, что завтра что-нибудь решу.

Я не мог позволить МакКенне Ллойд просто так приехать на ранчо. Не без предупреждения. Не без того, чтобы напомнить всем, что ей ни в коем случае нельзя узнавать правду о Миле. Это бы стоило мне всего. Стоило бы моим родителям их первого внука, а моим братьям и сёстрам — племянницы.

— Так будет лучше. Дай мне пару минут, — сказал я и отвернулся.

Я едва расслышал её тихое «спасибо», прозвучавшее из-за стекла. Кивнул ей в ответ и направился к дому, гадая, насколько сильно я об этом пожалею.

Глава 9

Маккенна

Я смотрела, как Мэддокс исчезает за дверью своего дома, а внутри меня бушевали эмоции. Сожаление. Боль. Разочарование. В себе… в Трэпе… и даже в самом Мэддоксе.

Я должна была знать, что на Трэпа нельзя положиться.

Он ни разу не был рядом, когда мне это действительно было нужно. Но мне казалось, что его раскаяние было искренним. Что он пытался загладить свою вину за то, что бросил меня с мамой, её кулаками и её гнусными словами. Но Трэп всегда ставил себя на первое место. Именно поэтому он никогда не задерживался с нами надолго. Он не хотел быть ни мужем, ни отцом. Он хотел свою шайку байкеров и адреналин преступной жизни. И я была зла на себя за то, что снова поверила ему, хотя у меня было достаточно доказательств, что этого делать не стоит.

А Мэддокс…

Меня словно ударило в грудь осознание, что он тоже разочаровал меня.

Годами