Мальчики в лодке - Дэниел Джеймс Браун

Для Джо Секим потихоньку становился райским уголком. Для Тулы, наоборот, он стал еще одним разочарованием и ненамного отличался от Боулдер-Сити, подвала родительского дома или комнатушки над шиномонтажной мастерской. Застряв здесь, в наполовину достроенном доме, окруженная гниющими пнями и разного рода дикими животными, Тула чувствовала себя далеко, как никогда, от той изысканной жизни, которую она рисовала в своем воображении. Все на ферме было ей отвратительно – ежедневная дойка коров, постоянно круживший в воздухе запах навоза, беспрестанное собирание яиц, ежедневное мытье сепаратора для отделения сливок, вечное мигание лампочек, которые свисали с балок. Она ненавидела постоянную колку дров для печи, ранние подъемы утром и поздний отход ко сну ночью. Ее ужасно раздражал Джо и его школьные друзья, особенно когда они своей шумной компанией засиживались на крыльце ее дома день и ночь.

И все эти горести, казалось, соединились воедино и вылились в трагическое происшествие, произошедшее одним туманным зимним утром. Тула отошла от печи с железным горшком, полным горячего свиного жира, картошки и лука, и, пронося его над Гарри-младшим, который лежал на полу, на спине, уронила горшок и все его содержимое прямо на шею и грудь мальчика. Мать и сын закричали одновременно. Гарри выскочил за дверь, разрывая на себе майку, и бросился в сугроб, но было уже поздно – его грудь была сильно ошпарена, и на ней разрастался огромный ожог. Он выжил, но перенес тяжелую пневмонию и провел несколько недель в ближайшей больнице, пропустив потом целый год школы.

После этого случая дела в семье Ранц опять пошли вкривь и вкось. Осенью 1929 года и в жизни Джо случилась потеря. Двадцать девятого сентября дом семьи Симдарс сгорел дотла, однако там никого не было в тот день. Джойс отправили жить к ее тете в Грейт-Фолс, штат Монтана, до тех пор, пока дом не отстроят заново. Для Джо путь до школы по утрам уже не был прежним.

Через месяц пришла гораздо более серьезная беда. Сельскохозяйственная экономика Соединенных Штатов уже давно была в отчаянном положении, еще задолго до этой осени. Избыточное производство пшеницы, кукурузы, молока, свинины и говядины на Среднем Западе привело к падению цен на фермерские продукты. Пшеница приносила только десятую долю той прибыли, которую приносила девять-десять лет назад. В Айове бушель кукурузы стоил меньше, чем упаковка жвачки. Ценовой спад стал распространяться по всему Дальнему Западу. Дела в Секиме шли пока не так плохо, как на Великих Равнинах, но и этих проблем было достаточно. Ферме семьи Ранц, как и бессчетному количеству других по всей стране, едва удавалось окупать себя. Но когда 30 октября Гарри и Тула Ранц открыли «Секим Пресс» и прочитали, что произошло в Нью-Йорке за последние несколько дней, они тут же с холодной уверенностью поняли, что мир кардинально поменялся и что совсем недолго смогут укрываться от грозы, бушевавшей на Уолл-стрит, даже здесь, в Секиме, на далеком северо-западном уголке такой огромной страны.

В течение нескольких следующих недель события разворачивались с головокружительной скоростью в семье Ранц, в их доме на Сильберхорн Роуд. Через неделю после финансового краха дикие собаки ежедневно стали появляться на ферме. Десятки семей покидали свои дома и участки в Секиме этой осенью, и многие оставляли здесь собак, которые теперь сами пытались как-то прокормиться. По всему участку семьи Ранц стаи оголодавших дворняг охотились на коров, беспрестанно кусая их за ноги. Мычащие, нервные коровы неуклюже бродили среди пней до тех пор, пока не измотались до того, что переставали давать молоко – а это был самый доходный продукт на ферме. Двумя неделями позже семейство норок пробралось в курятник и убило несколько десятков кур, оставляя окровавленные тельца сваленными в кучи по всем углам. Через несколько дней они повторили свою бойню, делая это почти из спортивного азарта, и теперь деньги от продажи яиц тоже перестали поступать в семейный бюджет. Гарри-младший так говорил о событиях той осени: «Все просто замерло, жизнь остановилась. Как будто кто-то сказал Господу: «Гони их прочь».

Однажды дождливым ноябрьским днем Джо выбрался из школьного автобуса и направился домой. Темнота только начала обволакивать все вокруг. Подходя по подъездной дорожке к ферме, перешагивая через рытвины, полные воды, Джо заметил «Франклин» отца с заведенным мотором, и клубы дыма, выпускаемые выхлопной трубой. Что-то обтянутое брезентом было привязано к крыше автомобиля.

Когда он подошел ближе, то увидел, что младшие дети пристроились на заднем сиденье, среди чемоданов, и глядели на него через запотевшие стекла. Тула сидела на переднем сиденье, глядя прямо перед собой, на дом, где на крыльце стоял Гарри. Он ждал приближения сына. Джо поднялся по ступеням. Лицо отца было бледным и вытянутым.

– В чем дело, пап? Куда мы едем? – пробубнил Джо.

Гарри посмотрел вниз, на дощатый пол крыльца, потом поднял глаза в темноту влажного леса за плечами Джо.

– Мы не выживем здесь, Джо. Здесь больше ничего не осталось. Тула не останется в любом случае. Она настаивает.

– Куда же мы поедем?

Гарри посмотрел Джо прямо в глаза.

– Я не знаю. Пока что в Сиэтл, потом, может быть, в Калифорнию. Но, сынок, дело в том, что Тула не хочет, чтобы ты ехал с нами. Я бы остался с тобой, но не могу. Малышам отец нужен больше, чем тебе. Ты теперь уже почти совсем взрослый.

Джо остолбенел. Его серо-голубые глаза остановились на отцовском лице, ставшем внезапно пустым и бесчувственным, как камень. Ошеломленный, пытаясь осознать то, что только что услышал, он не мог вымолвить ни слова, только протянул руку и положил ее на грубо сколоченные кедровые перила, опираясь на них, чтобы не упасть. Дождевая вода капала с крыши вниз, в грязь. Желудок его сжался. В конце концов ему удалось выдавить:

– Но ведь я могу просто уехать с вами?

– Нет, так не получится. Послушай, сынок, есть только одна вещь, которую я усвоил в жизни: если ты хочешь быть счастливым, тебе придется понять, как быть счастливым самому.

С этими словами Гарри вернулся к машине, забрался в нее, закрыл дверь и поехал по подъездной дороге. На заднем сиденье Майк и Гарри-младший глядели на него через овальное заднее стекло. Джо наблюдал, как красные огоньки фар уменьшались и исчезали в темной пелене дождя. Он повернулся, зашел в дом и закрыл за собой дверь. Все это заняло меньше пяти минут. Дождь барабанил по крыше. Дом был сырой и холодный. Лампочки, висящие на балках, какое-то время мигали. Потом они мигнули в последний раз и больше не загорались.

Дождь все еще стучал по крыше недостроенного дома в Секиме, когда Джо проснулся на следующее утро. Ночью поднялся сильный ветер, склонявший теперь верхушки пихт за домом. Джо оставался в кровати долгое время, прислушиваясь к ветру, вспоминая те дни, когда так же лежал в кровати на чердаке своей тетушки в Пенсильвании, слушая угрюмые звуки поезда вдалеке, и страх одиночества, нависавший над ним, давивший на его грудь, вдавливавший в матрас. Это чувство вернулось. Он не хотел вставать, и ему было все равно, поднимется ли он еще когда-нибудь с постели.

Наконец Джо встал. Он развел огонь в печи, поставил воду кипятиться, пожарил кусочек бекона и сделал себе кофе. Очень медленно, пока он ел бекон и кофе, его мысли начали проясняться, напряжение в голове спало, и вскоре в нем начало появляться новое чувство. Его глаза открылись, он уловил это ощущение, принял его и осмыслил одновременно, и понял, что пришло оно вместе с яростной непоколебимостью и нарастающей решимостью. Ему надоело вновь и вновь оказываться в позиции слабого – испуганным, раненым и брошенным всеми, постоянно спрашивая себя, почему так произошло. Что бы ни пришлось ему пережить, он больше не позволит подобному повториться. С этого момента он сам будет принимать решения, найдет свой путь к счастью, как сказал ему отец. Он докажет отцу и самому себе, что может это сделать. Но он не станет одиночкой. Джо слишком сильно любил других людей для этого, и к тому же друзья помогут избавиться от чувства одиночества. Однако он больше никогда не позволит себе полагаться ни на них, ни на свою семью, ни на кого-либо еще ради чувства собственного достоинства. Он выживет и справится со всем в одиночку.