Большая четверка - Агата Кристи

Мои обязанности оказались совсем несложными. В моей жизнибыл период, когда я работал личным секретарем весьма занятого делами членапарламента, так что я не мог сказать, будто роль мне незнакома. Мистер Райландобычно приглашал на выходные множество гостей, но остальная часть неделипроходила сравнительно спокойно. Я редко видел мистера Эпплбая,секретаря-американца, но он показался мне симпатичным человеком и вполнеобыкновенным американцем, очень квалифицированным работником. Зато мисс Мартин,стенографистку, я видел гораздо чаще. Это была хорошенькая девушка лет двадцатитрех – двадцати четырех, с золотисто-каштановыми волосами и карими глазами,которые при каждом подходящем случае вспыхивали озорством, но обычно онаопускала их с притворной скромностью. Мне показалось, что она не слишком-толюбит своего нанимателя, хотя, конечно, она никогда не позволяла себе даженамека на что-то в этом роде; однако пришло время, когда я неожиданно завоевалее доверие.

Я, само собой, осторожно изучал всех, кто жил в доме. Парачеловек из прислуги были наняты недавно, как я понял, еще один лакей инесколько горничных. Дворецкий, экономка и повар принадлежали к штату самогогерцога, который позволил им остаться в имении на время аренды. Горничных ясразу выбросил из поля зрения как фигуры незначительные; зато я оченьвнимательно наблюдал за Джеймсом, вторым лакеем. Однако было совершенноочевидно, что он всего лишь лакей, и ничего кроме лакея. Его вообще-то нанялдворецкий. Вот кто показался мне куда более подозрительным, так это Дейвс,личный слуга Райланда, которого он привез с собой из Нью-Йорка. Дейвс был порождению англичанином и обладал безукоризненными манерами, но я все равноподозревал его.

Я провел в Хэттон-Чейз уже три недели, но за это время неслучилось ничего такого, что я мог бы счесть подтверждением своей теории. Я невидел никаких следов деятельности Большой Четверки. Мистер Райланд былчеловеком бьющей через край силы и энергии, яркой личностью, но я все болеесклонялся к мысли, что Пуаро ошибся, когда в своих предположениях связал этогомиллионера с чудовищной организацией. Как-то вечером за обедом я даже услышал,как мистер Райланд упомянул Пуаро.

– Великолепный маленький человечек, так о нем говорят. Но онлодырь. Откуда я это знаю? Я предложил ему выгодное дельце, а он отказался впоследнюю минуту. Я больше не желаю слышать об этом мсье Эркюле Пуаро.

В такие моменты я особенно ощущал надоевшие прокладки защеками.

А потом мисс Мартин рассказала мне весьма удивительнуюисторию. Райланд в тот день уехал в Лондон, забрав с собой мистера Эпплбая. Мыс мисс Мартин после чая отправились погулять по саду. Мне очень нравилась этадевушка, она была так безыскусна, так естественна! Но я видел, что-то гнететее, и в конце концов ее прорвало.

– Знаете что, майор Невилл, – сказала она, – я всерьезподумываю уволиться отсюда.

Я, наверное, выглядел немало удивленным, потому что онаторопливо продолжила:

– О! Я знаю, это прекрасное место во всех отношениях.Большинство людей сочли бы меня дурой, раз я так поступаю. Но я не желаювыносить оскорбления, майор Невилл. Если кто-то обрушивается на меня с руганью,как извозчик, – это нестерпимо. Ни один джентльмен не должен так поступать.

– Неужели Райланд ругается при вас?

Она кивнула:

– Конечно. Он всегда довольно раздражителен и легко выходитиз себя. Ну, это естественно. Он работает дни напролет. Но впадать в такуюярость… и, собственно, совершенно без причины! Он выглядел так, словно готовбыл убить меня! И, как я уже сказала, без какой-либо причины!

– Расскажете мне об этом? – спросил я, искреннезаинтересованный.

– Ну, как вы знаете, я вскрываю все письма мистера Райланда.Некоторые из них я передаю мистеру Эпплбаю, с другими разбираюсьсамостоятельно, но все-таки предварительная сортировка лежит на мне. И ещевремя от времени приходят письма на голубой бумаге, помеченные в углу крошечнойцифрой 4… Прошу прощения, вы что-то сказали?

Я не сумел удержаться от приглушенного восклицания, но тутже поспешил покачать головой и попросил ее продолжить.

– Ну, как я и говорю, время от времени приходят эти письма,и у меня строгий приказ: ни в коем случае не вскрывать их, а просто передаватьмистеру Райланду. Конечно, я всегда именно так и делала. Но вчера утром пришлонеобычно большое количество разной почты, и я вскрывала письма в ужаснойспешке. И по ошибке вскрыла одно из таких писем. Как только я обнаружила это, ятут же с извинениями передала его мистеру Райланду. К моему крайнему изумлению,он вдруг разъярился и разразился руганью. Я ужасно испугалась, я уже говорилавам об этом.

– Любопытно, что же такого было в том письме? Из-за чего онвзбесился?

– Абсолютно ничего особенного… это и есть самое странное вовсей истории. Я же прочла его, прежде чем поняла свою ошибку. Письмо былосовсем коротким. Я запомнила его от слова до слова, и там не было совершенноничего такого, что могло бы расстроить кого бы то ни было!

– Неужели можете повторить целиком? – поддел я.

– Да. – Девушка на мгновение замолчала, потом медленнозаговорила, а я потихоньку записывал в это время: – «Дорогой сэр… Мненеобходимо сказать, что недвижимость – самое важное сейчас. Если вы настаиваетена каменоломне, тогда семнадцать тысяч – разумная цена. Но все равноодиннадцать процентов комиссионных – лишнее, четырех будет вполне достаточно…Искренне ваш – Артур Левершем».

Мисс Мартин продолжила:

– Понятно, что речь идет о некоей недвижимости, которуюмистер Райланд подумывает купить. Но, видите ли, я чувствую, что человек,способный впасть в такую ярость из-за пустяка, просто-напросто опасен. Мне быхотелось знать, что вы об этом думаете, майор Невилл? Вы куда лучше меня знаетежизнь.

Я постарался успокоить девушку, сказав ей, что мистер Райланд,возможно, страдает сильным расстройством желудка и оттого так вспыльчив. Вконце концов она ушла, в общем, уже не такая огорченная. Но сам я вовсе неудовлетворился собственными объяснениями. Когда девушка скрылась из виду и яостался один, я раскрыл свою записную книжку и просмотрел записанное письмо.Что оно могло значить, это совершенно невинное с виду послание? Касалось ли онофинансовых дел Райланда, и миллионер попросту встревожился из-за того, чтопредполагаемая сделка могла сорваться? Такое объяснение было вполне возможно.Но я помнил о маленькой цифре 4, которой помечались конверты, и чувствовал, чтонаконец-то напал на нужный след.

Весь тот вечер я ломал голову над письмом и большую частьследующего дня тоже – а потом вдруг пришла разгадка. Она оказалась совсемпростой. Цифра 4 была ключом. Если прочитать в письме каждое четвертое слово,получается совершенно другое послание. «Чрезвычайно важно видеть васкаменоломня семнадцать одиннадцать четыре». Семнадцать должно было означатьсемнадцатое октября – то есть завтра; одиннадцать – это время; а четверка,видимо, служила подписью или же напоминала о загадочном Номере Четвертом, аможет быть, служила, так сказать, фирменным знаком Большой Четверки вообще.Слово «каменоломня» также поддавалось разгадке. На территории поместья как разимелась большая заброшенная каменоломня – примерно в полумиле от дома; это быловесьма уединенное местечко, идеальное для тайных встреч.