Магазинчик бесценных вещей - Лоренца Джентиле

ходила по ее глубинке, и ехали на море.

– Когда она заболела, – рассказал мне однажды Эудженио, – я пообещал ей, что научусь такую водить, чтобы забрать ее из больницы и привезти домой. Я не успел… Но все равно хочу научиться. Чтобы в день, когда я с ней встречусь, приехать к ней на маршрутке.

Как по мне, отличная причина. Если бы все так выбирали себе профессию, мир наверняка был бы лучше. В нем было бы больше улыбок и меньше слез, это уж точно.

В 10:34 у меня звонит телефон. Я никогда не отвечаю на звонки, только отправляю сообщения, но в этот раз что-то мне подсказывает, что нужно взять трубку. Плюс у меня в гостях Эудженио, с ним я чувствую себя увереннее.

– Алло? – говорю я, выходя на балкон.

– Извините, вам удобно сейчас говорить?

Голос женский. Я отвечаю, что нет, и больше ничего не говорю. Лучше чересчур не обнадеживать того, кто, скорее всего, хочет мне что-то продать. Терпеть не могу доказывать что-либо человеку, который пытается втюхать мне кота в мешке.

Почему недостаточно сказать «нет»? В жизни слишком часто случается, что человек хочет сказать «нет», простое и безобидное «нет», но собеседник возражает: «Почему нет?» Как было бы прекрасно, если бы мир почаще воспринимал «нет» как окончательный ответ. Хотите запастись порошком на год? Нет. Хотите сменить автомобиль, телефон, оператора, дом, кота, собаку, зубную пасту? Нет. Хотите шестнадцать трусов по цене двенадцати, полететь на Марс, доставку гамбургера за минуту? Нет, нет и нет. Хотите стальные мускулы, прожить сто двадцать лет, сбросить десять килограммов? Нет. Я хочу, чтобы «нет» принимали за отказ.

– Хотела спросить, есть ли новости по поводу продажи вещей из антикварного магазина, – звенит голосок. – Я понимаю, что сейчас вечер воскресенья, но, знаете ли, время относительно. И у нас его мало.

Шерсть-С-Примесью-Шелка! Что за подарок судьбы! Мы с Аделаидой подумали и решили, что, пока мы разрабатываем план, лучшим решением было бы, чтобы во время просмотров я находилась в магазине. И пока я возвращалась домой, мне в голову пришла одна идея. Поднимаясь, я перепрыгивала через две ступеньки и чувствовала себя легче пушинки, хоть и не знала, сработает ли мой план. А теперь она сама предлагает мне возможность его испытать.

– Да, новости есть… – говорю я, прочищая горло.

Я боялась, что мне придется взять на себя инициативу, прийти завтра в магазин и поговорить с ней лицом к лицу – со всеми своими тиками, отключениями от реальности, стеснениями и дрожью в голосе. По телефону все это не так заметно, и одно это открывает мне простор для блефа.

Сердце колотится как бешеное.

– Мне удалось пообщаться с несколькими торговцами антиквариатом и профессиональными коллекционерами, и они проявили довольно большую заинтересованность в покупке вещей, о которых я им рассказала.

– Чувствую, что дальше будет идти «но».

Я бросаю взгляд на Эудженио через стеклянную дверь. Он сидит и читает комикс, совершенно не подозревая, какой спектакль я тут устраиваю.

– Этих «но» два, – уточняю я, стараясь выбрать правильный тон.

– Какие же?

Я делаю еще одну паузу, но покороче, чтобы собраться с мыслями и сформулировать фразу как можно лучше.

– Первое, – говорю я, – касается инвентаризации. Они хотят видеть список всего, что будет выставлено на продажу, – со всеми фотографиями и подробными описаниями. – Разведывательная пауза. Сожаление в голосе. – Сомневаюсь, что он у вас есть… Или я ошибаюсь?

– Думаю, что нет, – отвечает она расстроенным тоном.

– С другой стороны, инвентаризацию провести не так уж и сложно. Нужны только усидчивость и внимательность.

– Я согласна, но у кого будет на это время?

– Очень просто: у меня.

– А. – Риелторша застигнута врасплох. – Хорошо.

«Я и у себя дома провела полную инвентаризацию», – хочу добавить я, но решаю оставить это при себе.

Пусть это и правда, но точно прозвучит чересчур.

Поняв, что ей нечего добавить, я продолжаю.

– Перейдем ко второму «но»: антиквары хотят, чтобы все было починено, почищено и готово к продаже. – Тактическая пауза. – Работы будет много.

– И кто же все починит? – вздыхает она еще более обескураженно.

Хоть она меня и не видит, я демонстративно пожимаю плечами и смиренным тоном человека, готовым без задней мысли пожертвовать собой, произношу:

– Проще простого: снова я.

Следует настолько долгая пауза, что я начинаю бояться провала. Кажется, я перегнула палку. Скорее всего, она откажется. Но вместо этого слышу:

– Я завтра буду в магазине, можете забежать… Обсудим.

Пытаясь скрыть свой восторг, я соглашаюсь и кладу трубку. Маленькая большая победа. И больше того, совершенно неожиданная. Думаю, что это прекрасный повод поздравить себя – знать бы только, как это делается. В итоге я просто смотрю на Эудженио и улыбаюсь ему через дверь.

Я открываю шкаф из красного дерева, стоящий в гостиной. Надо было поменять его на металлический, более надежный по всем параметрам, но этот принадлежал бабушке, и я к нему прикипела. Когда я приехала, он был набит простынями, пахнущими старой лавандой. Какие-то были в пятнах, какие-то потертые. Она тоже экономила. Большую часть я порвала на тряпки, чтобы мыть пол и вытирать пыль. А оставшиеся все еще использую. Вот сейчас достаю парочку и делаю из них импровизированную постель посреди гостиной.

Еще я храню в шкафу небольшую коллекцию любопытных предметов, которые подобрала на улице. Например, карманное радио на солнечных батарейках. Оно бы точно понравилось моему отцу! Частоты AM, AF, SW и NOAA, а еще встроенные фонарик, будильник и компас.

Эудженио любит их рассматривать и придумывать им прошлое вместе со мной. Он зовет их «твои сокровища». Его любимый предмет – старинный складной фотоаппарат. Я сейчас его протягиваю ему:

– Подарок тебе на день рождения.

– Он же через три месяца!

– Значит, на Рождество.

– А оно вообще через сто лет, – смеется он.

– Просто возьми, для подарка не всегда нужен повод.

У него на глазах вот-вот выступят слезы.

– Ты его починила!

– Не могла же я подарить тебе сломанный. Вещи должны быть живые, а не соломой набитые.

– Можно сегодня поспать у тебя?

Каждый раз он смотрит на меня с такой надеждой, будто у меня нужно просить разрешения.

– А ты думаешь, для кого я постель готовлю?

16

В квартиру, которая находится прямо надо мной и напротив квартиры Аделаиды и Арьи, недавно заехал паренек, страдающий бессонницей. Лица его я еще толком ни разу не видела: я редко с ним пересекаюсь и он всегда ходит в черной толстовке с капюшоном. Сзади на ней написано: «Дождь не может лить вечно»[25].

От кого-то я слышала, что он студент. Я всегда думала, что студенты устраивают вечеринки, едят с друзьями на диване пиццу, оставляют после себя кучу бутылок и коробок и включают музыку на полную громкость. У этого студента, похоже, нет ни друзей, ни колонок. Но он все равно находит способ дать о себе знать: каждую ночь он часами ходит туда-сюда по комнате.

Мне тоже бывает сложно уснуть, но почему нельзя просто остаться в кровати и почитать или выйти на балкон и посмотреть на небо? Звезды, конечно, видно плохо, в городе настоящей темноты не бывает, но когда наблюдаешь за траекториями далеких огоньков, мечтая о других планетах и инопланетянах, то теряешь счет времени.

В детстве, проснувшись от ночного кошмара, я тихонько пробиралась в ванную и открывала окно. Снаружи, в полуметре от подоконника, из стены торчал кирпич, и я приноровилась наступать на него и спускаться. На лужайке за домом я ложилась на спину и устремляла взгляд в небо. Этот черный купол, усеянный звездами, выводил мою жизнь в другое измерение. Какая разница, что я не знала никого из сверстников, что ни разу не переступала порога школы, что мне не суждено было посмотреть мир, потому что это слишком опасно? Какое все это имело значение, если Вселенная существовала уже больше тринадцати миллиардов лет? Какое значение имел этот комок в горле, который появлялся ни с того ни с сего и долго потом не проходил, какое значение имел страх перед катастрофами и перед смертью, который