Карл Смелый. Жанна д’Арк - Александр Дюма

этом все там друг друга терпеть не могли, друг другу завидовали, друг друга ненавидели.

Странное дело! Похожие земли: Льеж и Люксембург, Голландия и Фландрия, а нравы прямо противополож­ные!

Ну а кроме того, Франция, уже влиятельная в это время, воздействовала на все эти народы: благодаря оби­тателям берегов Мааса, говорившим по-французски; бла­годаря обитателям Льежа, говорившим по-французски; благодаря обитателям Марка, немцам по рождению, французам по интересам и по сердцу.

Даже сам герцог Бургундский — под влиянием одной пикардийской семьи, Круа, — принимал у себя, подпу­скал к своему сердцу и насаждал у себя Францию в лице того, что было у нее самым опасным, самым беспокой­ным, самым разрушительным, в лице демона тогдашней политики — Людовика XI.

О! Этот смиренный, тихий, скрытный дофин, подъе­давший крошки с герцогского стола, прекрасно видел все слабые места блистательной постройки, на вершине которой восседал добрый герцог.

Дофин жил в Женапе, небольшом городке на дороге из Парижа в Брюссель; там он вел чрезвычайно скромный образ жизни, обходился без двора, существовал на пен­сион от доброго герцога, на приданое жены и на подая­ния, которые смиренный сеньор вымаливал повсюду, пряча свои когти.

Чем же он занимался в Женапе? Внешне — ничем. Страстный читатель, он перевез туда свою библиотеку и читал с утра до вечера. Ему было известно об изобрете­нии книгопечатания, он следил за его развитием и, взойдя на трон, призвал печатников из Страсбурга в Париж.

Однако, предаваясь чтению, он ухитряется доводить отца до отчаяния; став вдали опаснее, чем вблизи, он воздействует на короля, пользуясь дьявольскими сред­ствами, средствами Франца Моора (смотри «Разбойни­ков» Шиллера); он внушает ему страх перед всеми, кто его окружает; кратковременные галлюцинации старого короля превращаются в постоянный ужас: ему кажется, будто все, что он ест, все, что он пьет, имеет странный привкус, привкус яда! И, опасаясь умереть от отравле­ния, он умирает от жажды и голода.

В то самое время, когда Карл VII умирал, граф де Шароле, которого часто посещал их царственный гость, чуть было не поссорился с отцом, требуя узнать у

Карла VII, не может ли тот принять дофина назад, во Францию.

Но все сложилось намного лучше: Людовик XI стал королем.

Еще никогда, впрочем, смерть отца не вызывала ни у кого такой радости, какую выказывал дофин; он, кто порой таил чувство удовольствия, теперь не делал ни малейших усилий, чтобы скрыть то удовлетворение, какое доставило ему это событие, вдохновившее его на чрезвычайно философические рассуждения.

— Ах! Что такое этот мир и какое разнообразие неожи­данностей ниспосылает Господь каждому! — говорил он каждому встречному. — Вот, к примеру, я, самый несчаст­ный королевский сын, который когда-либо был на свете; я, с самого детства знавший одни лишь страдания, горе­сти и нищету, невзгоды и нужду, лишенный наследства и любви отца; я, кто жил на занятые деньги и на подаяния, равно как и моя жена, не имея ни пяди земли, ни места, где преклонить голову, ни гроша за душой, кого из мило­сти кормил дядя, — и вот сегодня Господь вдруг ни­спослал мне величайшее счастье! Теперь я самый богатый и самый могущественный король христианского мира, даже более могущественный, чем был король, мой отец, ибо у меня есть дядя, дружбы с которым он так и не сумел добиться!

Дофин был так обрадован свалившимся на него сча­стьем и так спешил им насладиться, что, получив изве­стие о смерти отца, он тотчас уехал, не тратя время на то, чтобы попрощаться со своим дорогим дядей, дружбу с которым он ценил столь высоко, и со своим кузеном, которого он едва не сделал бунтовщиком. Он уехал, не оставив королеве ни повозки, ни лошади, чтобы отпра­виться в путь, и лишь крикнул ей, чтобы она позаим­ствовала экипажи у своей кузины, графини де Шароле!

V. КОРОЛЬ УМЕР, ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОРОЛЬ!

Король Карл VII умер 22 июля 1461 года. Герцог Бур­гундский приказал всем дворянам своей державы собраться в полном боевом вооружении вместе с их людьми 1 августа в Сен-Кантене.

Он еще не знал, как будет принят во Франции новый король.

Людовик знал это ничуть не больше, и потому он задержался в Авене. Сир де Брезе, сенешаль Нормандии, один из главных советников покойного короля, поспе­шил навстречу своему новому властелину; однако из осторожности сам он остановился в Баве и отправил за приказами к Людовику XI сира д'Арси.

Распоряжения были краткими и точными.

— Передайте сиру де Брезе, — сказал король по­сланцу, — что он должен считать себя пленником и оста­ваться там, где он находится, в ожидании моего волеизъ­явления.

Такое не слишком ободрило других!

Людовик имел сильное желание лично арестовать сенешаля, но не осмелился сделать это, ибо тот нахо­дился во владениях доброго герцога.

Наконец, убедившись, что он не встретит противодей­ствия во Франции, король поспешил устроить заупокой­ную мессу и присутствовал на ней вместе с дядей, кото­рый к нему присоединился; затем, как только месса была отслужена, он отдал приказ всем быть готовыми отпра­виться в Реймс, ибо намеревался немедленно короно­ваться.

Во Франции все оплакивали покойного короля, однако искренне оплакивал его лишь простой народ; что же касается знати, то она оплакивала самое себя: похороны короля были ее собственными похоронами; и потому Танги дю Шатель, племянник знаменитого Танги, нанес­шего удар топором в Монтро, выделил на совершение этой церемонии тридцать тысяч экю из собственных средств, находя ее недостаточно пышной для королев­ской особы. Все эти дворяне прекрасно понимали, что от нового монарха, грубые замашки которого они знали, ничего хорошего ожидать не приходилось.

После того как под сводами базилики Сен-Дени гро­могласно прозвучали слова «Король умер, да здравствует король!», Дюнуа вполголоса добавил:

— Да позаботится каждый о своей участи!

Брезе уже позаботился; читателю известно, насколько ему это удалось.

Затем настал черед герцога Бурбонского; это был дав­ний сообщник дофина, один из самых могущественных принцев королевства, губернатор Гиени, герцог Оверни, граф де Форе, сеньор Домба, Божоле и т.д., так что он мог ехать из Бордо в Савойю, следуя исключительно по собственным землям. Некогда дофин обещал ему меч коннетабля, и герцог был уверен, что этот меч ожидает его в Авене, но, приехав туда, он, напротив,