Улитка на склоне Фудзи - Исса Кобаяси

class="stanza">

Дятел

Стучать перестал. Прислушивается.

Вечерний гонг.

* * *

Дятел

Стучит усердно – прочна ли? —

В стенку хижины.

* * *

Гордо глядит,

Замерев на одной ноге,

Гусак из Ода.

* * *

Флейте-манку

Вторит: «Послушай, как надо», —

Из чащи олень.

* * *

С пустыми руками

Из леса идут грибники

Шумной толпой.

В Тридцать Пятый день на могиле Сато

Осенний ветер

Колышет твои любимые

Алые цветы.

* * *

Так же, как я,

Выспались, видно, на славу

Хризантемы в саду.

* * *

Каплю росы,

Поймав на ладонь, рассматривает

Милый шалун.

Как говорится: «Если искать тени, то под большим деревом». Нет ничего удивительного в том, что, попав в дом богача, жалкий бедняк не разгибает спины и осыпает хозяина лестью. Возле здешнего храма Сюхогу растет старый каштан, такой большой, что под ним можно спрятать быка. Когда я пришел к нему, на нем не было ни единого каштана. Ни один из проходящих мимо не ушел с пустыми руками.

На Пятнадцатую ночь я был в Кои у господина Насимото

Вот и мои

Домашние тоже сейчас

Глядят на луну.

Полное затмение

Число людей

Уменьшается, право, быстрее,

Чем убывает луна.

* * *

В мире людей

Даже луна почему-то кажется

Немного хворой.

* * *

Как уверен в себе!

Спешит оценить – насколько

Убывает луна.

* * *

Иссякло вино.

Теперь-то самое время

Полюбоваться луной.

Свое мисо* никогда не пахнет дурно

В краю гречихи

Друг над другом привычно подтрунивают,

Даже любуясь луной.

* * *

Хризантемы в цвету.

По саду гуляю неспешно

С чаркой в руке.

* * *

Кончиком посоха

Суть объясняю картины.

Цветок хризантемы.

* * *

Хижина трезвенника.

Что за радость, что рядом

Хризантемы цветут.

Во сне увидел смеющееся личико Сатоко

К щечке

Она прижимает так крепко

Круглую дыню.

* * *

Гони, не гони —

Пролетают гуси всегда

Над этой деревней.

* * *

На соснах

Висят фонари. Всю ночь по округе

Удары вальков.

* * *

Дикие гуси!

Не улетайте – унылая осень

Бывает везде.

* * *

Дикие гуси,

Ссориться вам не стоит,

Все хороши.

На веере молодого монаха

Тени своей

Устыдись же, гуляка праздный,

В эту холодную ночь.

* * *

«Это что за деревня?» —

Смотрят вниз перелетные птицы

И пролетают мимо.

(Хакуби)

* * *

В зарослях диких

Возникла вдруг новая чайная.

Новое сакэ.

(Сиэй*)

* * *

Скажешь хоть слово —

Тотчас вспорхнет из-под ног

Стайка пичуг.

* * *

Угли горят

В очаге, а по утрам

Приветственный кашель.

* * *

Первый снег

Лежит, всеми забытый,

На заднем дворе.

* * *

Падает снег.

В эту ночь совсем не до шуток

Под небом Синано.

* * *

О чем ни проси,

Он ведь с нами так ненадолго,

Снежный будда.

* * *

Холодный ветер.

Рядом со мною женщина

За двадцать четыре мона.

* * *

«Сегодня к соседям

Заходил разносчик лепешек», —

Сообщает дитя.

Утром на Двадцать Седьмой день

Хозяйка моей хижины в этот день обычно встает рано утром и жарит рисовые лепешки-мотии, которые приносит нам сосед с восточной стороны, торгующий ими. Холодные мотии невкусны, их лучше есть, когда от них еще поднимается пар, поэтому ждали соседа, не садясь за стол. В конце концов, рис стал холодным как лед, а мотии так и не появились.

К нашим воротам

Тоже был должен прийти

Разносчик лепешек.

Некоторые люди, всем сердцем уповая на помощь свыше*, денно и нощно призывают будду Амиду, и, в конце концов, стреноженные верой своей, лишаются возможности спасения и падают в адское пламя. Более того, когда с настойчивостью поистине дерзкой требуют они от Амиды: «Обрати в чистое золото этот ком земли», – и тут же раздуваются от гордости, будто свет Будды уже проник все их существо, – разве в этот миг не являются они отступниками от веры своей?

Задаю вопрос: «Как достичь мудрости, не попирая догматы?»

Отвечаю: «Это не так уж и трудно. И тому, кто спасается сам, и тому, кто уповает на помощь свыше, надобно, прежде всего, очистить себя от всяческой скверны. В великом же начинании, определяющем грядущее, пади ниц перед лицом Познавшего истину и отдай судьбу свою в его руки, моля об одном: „Поступай со мной так, как Тебе угодно: повергнешь ли ты меня в ад или вознесешь в рай, я все приму со смирением“. Когда укрепишься в этом намерении, тогда славословия твои будде Амиде лишатся суетности, в которую неизбежно впадает человек, набрасывающий сеть желаний своих на весенние поля, старающийся, словно жирный паук, схватить все, что попадется ему на глаза, стремящийся, завесив окружающим глаза дымкой обмана, отвести