Ингвар и Ольха - Юрий Никитин

– Зачем? – не понял Ингвар.

– Пустили б им кровь по ляжкам.

– Нет, зачем четырнадцать?

Павка облизнулся:

– Ну, каждому по девке, окромя тебя и Бояна. Тебе осудьбах Новой Руси думать надо всю ночь, не отвлекаться, у Бояна тринадцатьконей для потехи, развлекайся вволю, а мне надобно не меньше трех.

– Ну ты и зверюга, – поразился Ингвар.

– Да нет, две бы комаров с моей задницы сгоняли. Там уменя кожа нежная, ровно у младенца. Не зря Боян присматривается, а глаза у негостановятся какие-то задумчивые… Вон как у тебя сейчас.

Ингвар отмахнулся, ушел. Павка с его беззаботной болтовнейне рассеял недоброго предчувствия. Он, Ингвар, не родился в лесу, но воевал внем всю жизнь, и, когда за плечами не огромное войско, а малая дружина, кудаважнее видеть безопасной дорогу к отступлению, чем к возможной победе.

А эта новенькая изба стоит последней, самой крайней. Дальше,в полусотне шагов, высится крепостная стена с двумя мощными башнями. На ней неменьше троих стражей, а когда русы только подъезжали к терему, Ингваррассмотрел на башне десятка два вооруженного народу. Башня выше избы, оттудалегко бить стрелами по окнам. И нечего радоваться, что окна широкие.

– Отдыхать по очереди, – сказал он негромко Окуню.

Глаза Окуня расширились:

– Ждешь беды?

Ингвар кивнул:

– Оглянись.

Если прямо за избой была крепостная стена с двумясторожевыми башнями, то сзади, по обе стороны той дороги, где их провели,стояли мрачные амбары, конюшни, склады. Дорога узка, но отступать можно толькопо ней. Однако если на крыши вывести стрелков… или даже простых мужиков и баб скамнями и кипятком, то перебьют половину дружины раньше, чем те достигнутворот.

А там полягут остальные.

– Пуганая ворона куста боится, – заметилОкунь, – но, по чести говоря, мне тоже не по себе. Похоже на ловушку. Тыим предложи, что останемся вон в том сарае. Нам ведь только переночевать, аутром уедем. Стоит ли нести грязь и пыль в такую чистенькую избу? Для них этопрямо княжеский терем!

Павка возмутился:

– Ингвар! Пошто обижать людей? Нам там снединаготовили. Авось все-таки баб молодых подложат. Мы ж витязи хоть куда! От наспорода только улучшится. А чтобы ее не подпортить, я и ваших девок возьму насебя.

Измученные нелепой скачкой через лес дружинники зароптали.Ингвар поймал и насмешливые взгляды. Похоже, начнут еще смотреть как на труса,ставшего воеводой лишь благодаря беспредельной преданности великому князю!

Он вспыхнул:

– Добро. Но когда вас будут привязывать за ноги квершинкам, не жалуйтесь! Кто стремится лечь в постель помягче, просыпается нажестком.

Не оглядываясь, прошел во вторую комнатку. Ее оставили длявоеводы. Окунь пошел следом, спросил в спину:

– Как ты ее найдешь?

Ингвар нахмурился, но Окунь спрашивал без иронии, без намекана безнадежность искать иголку в стоге сена, к которому не дадут иприблизиться. В голосе молодого, но не по годам рассудительного дружинника былолишь страстное и почтительное желание учиться у более знающего, опытного, умелого.

Ингвар ощутил себя как на краю пропасти. Окунь смотрит собожанием, уверен, что воевода уже знает, как поступить, ему всегда всеудается, все у него получается. А когда женится, то черти ему будут детейкачать, чтобы по ночам не плакали.

– К успеху ведет много дорог, – ответил Ингвармногозначительно. – Бывают среди них и ложные. Но проигрывает тот, ктовыбирает только одну. Олег говаривал, что, если не помогла львиная шкура…

Он повернулся к углу, где стояло его ложе. Там копошилась,как ящерица, что торопливо роет нору, сенная девка. Она суетливо стряхивалапыль с ложа, заменяла простыни, стелила новое одеяло, взбивала подушки.

– Эй, иди-ка сюда.

Девка обмерла, ворох одеял вывалился из ослабевших рук.Медленно обернулась к русам, розовощекое лицо, покрытое веснушками, медленнобледнело.

Ингвар поморщился:

– Не бойся. Я по другому делу. Здесь у вас находитсямоя сбежавшая пленница. Если я не смогу получить ее добром, то возьму силой. Аэто большие неприятности для дулебов.

Окунь, слушавший с таким почтением, что раскрыл рот и глуповытаращил глаза, теперь закрыл рот, пожевал губами.

– Ингвар, она даже не понимает, о чем ты.

Девку трясло, растопыренными глазами уставилась в лицогрозного руса, поглядывала на его руки, такие хищные, что сейчас схватят, сорвутодежду, будут мять больно и свирепо.

Ингвар поморщился:

– Я должен был это сказать. А теперь смотри.

Он вложил ей в безжизненную ладонь золотую монету. Девканаконец оторвала взор от грозного лица, уставилась на монету. Таких отродясь невидывала. С кругляшки золота на нее смотрел горбоносый мужик, голова в венце излистьев, а вокруг головы, как слепни, вьются по кругу закорючки.

– Если узнаешь что-то о ней, – сказал Ингварраздельно, – то я добавлю еще две. Но если не узнаешь… то эта монета всеравно твоя. Поняла?

Девка смотрела расширенными глазами. Зрачки от страха сталибелыми. Окунь оглядел ее, пощупал грудь, пышную, крупную, предложилсочувствующе:

– Надо ее помять, тогда придет в себя. Ее затем иприслали, чтобы ты потешил плоть. А теперь не понимает, что тебе ещевосхотелось.

Ингвар оглядел девку, пышную, краснощекую, молодую. На мигощутил желание, еще вчера бы без колебаний швырнул ее на ложе, с наслаждениембы насытил свою звериную половину, но сейчас что-то погасило эту искру. Безнатуги, ясным голосом и без сожаления бросил:

– Сам тешь. Настоящий воевода избегает сластолюбия, какзверь ловчих ям.

– Ну, – сказал Окунь, – слава богам, я еще невоевода!

Он повернул девку, задрал подол, наклонил, а Ингвар сел налавку, с облегчением стянул сапоги. Ступни были красные, как у гуся лапы,распухли. Сапог на стыке с голенищем протерся, протекает. Скорее бы в Киев, таму него три пары в запасе.

Со стороны ложа послышался долгий вздох облегчения. Окуньслез, поддергивая портки, сапоги так и не снимал, а девка все еще не двигалась,пока Окунь дружески не похлопал по заднице:

– Все, больше не нужна. А нашему воеводе нужна тадевка, о которой он говорил. Поняла?

Девка соскочила резво, опустила подол. В глазах уже не былостраха, даже сочувствующе улыбнулась грустному Ингвару. Окуню показала язык.Тот ободряюще погладил по толстой ляжке. Схватив какое-то тряпье, исчезла.

– Думаешь, получится? – поинтересовалсяОкунь. – Я что, свое получил… Впервые в жизни удалось опередить Павку!Хоть и на дармовщину. Девку-то присылали тебе.