Если я король, ты будешь королевой - Ирма Гринёва

Шейла едва успела отскочить в сторону, когда дверь распахнулась, и Кемп вышвырнул Бастера в коридор. Она пропустила начало разговора братьев, но потом, со слов Бастера о разводе, слышала всё отчётливо. Слышала и ужасалась. Ужасалась той тонне лжи, которую лил Бастер. Ужасалась тому, что теперь думает о ней Кемп. Ужасалась тому, что после этого он сделает с ней, если не пожалел даже своего собственного брата…

Кемп заметил стоящего в отдалении Экчери и жестом приказал ему подойти. Экчери с чувством презрения обошёл, кряхтя поднимающегося с пола Бастера, и приблизился к боссу.

– Проследи, чтобы он сегодня же попал на паром во Францию, – отдал Кемп распоряжение своему секретарю.

Экчери взглянул на часы, прикинул, сколько осталось времени до вечернего парома, и кивнул. Если поторопиться, то можно успеть. Подхватил Бастера под локоть, чтобы придать ему ускорения, и с твердостью на грани сохранения приличий повёл его в его комнату…

Кемп вышел из библиотеки и обнаружил стоящую за дверью Шейлу. Она смотрела на него с ужасом. С тем же ужасом во взгляде четырёхлетней девочки, который превращал её темные глаза в черные бездонные колодцы. Кемп схватил Шейлу за руку и поволок за собой по коридору. Шёл такими широкими шагами, что Шейла едва успевала семенить за ним.

– Кемп, пожалуйста! Мне больно! Кепм, ты не так всё понял! Пожалуйста, Кемп! Всё было не так! Кемп, пожалуйста, выслушай меня! Прошу, давай поговорим!

Шейла говорила и говорила, но Кемп не слушал. За сегодня он столько всего наслушался, что у него не осталось сил сдерживать себя. Сдерживать всё то тёмное, глубинное, звериное, что поднялось снизу и душило горло, стискивало горячим обручем сердце. Из-за предательства людей, которых он считал самыми важными в своей жизни – брата и жены.

Кемп втолкнул Шейлу в свою спальню и кинул на кровать. Навис над ней, вперив дымящийся от ненависти взгляд в её испуганные глаза. Больно зарапнул по губам пуговицами рубашки, стирая поцелуй Бастера рукавом.

– Никто не смеет дотрагиваться до тебя, кроме меня!

Потом  больно ткнул пальцем ей в лоб:

– Здесь я!

В сердце:

– Здесь я!

И, ухватившись за лиф платья двумя руками, одним мощным движением разорвал его до талии. Шейла инстинктивно прикрыла руками вывалившиеся на свободу груди.

– И здесь только я, – завершил он, кладя свою ладонь между её ног.

А потом резко закинул подол платья наверх и сдёрнул с Шейлы панталоны. Она пыталась сопротивляться, но тщетно. Он грубо овладел ею, утвердив тем самым свои права мужа.

23 – Герцогиня Маргарита (Тироль, XIVв), по прозвищу Маульташ, что значит «губастая», вошедшая в историю как самая безобразная женщина на свете, была выдана замуж за Иоганна-Генриха, сына чешского короля. Иоганн-Генрих слыл человеком неумным, жену всячески унижал и оскорблял. Маргарите это надоело, и она объявила, что не состояла с мужем в супружеских отношениях (что, видимо, было правдой), и на этом основании их брак был объявлен недействительным.

Король Генрих VIII (Англия, XVI в) так и не смог исполнить супружеский долг в первую брачную ночь со своей четвёртой женой Анной Клевской, представительнице древнего аристократического немецкого дома Ламарков, потому что ему показалось, что она не слишком соблюдает гигиену. И развёлся с ней в силу того, что супружеских отношений между ним и Анной не сложилось, всего через 7 месяцев после свадьбы.

24

Всю дорогу в карете Бастер то выл, то ныл, давя на жалость, то пытался сбежать, то оскорблял Экчери, пока последнему это не надоело, и он достал пистолет, взвёл курок и направил дуло прямо в грудь Бастера. Остановил карету, позвал кучера (он же агента-помощника), велел заткнуть пассажиру рот и связать по рукам и ногам.

Экчери мог бы успокоить Бастера, сообщив ему, что его долги уже давно погашены сэром Гамильтоном, и он может не переживать за свою жизнь, но делать этого не стал. Босс, в конце концов, его на это не уполномочивал, а Экчери чётко выполнял распоряжения начальника. Сэр Гамильтон, правда, о сопровождении Бастера до Франции тоже ничего не говорил, Экчери послал с ним агента по своему усмотрению. Но ведь он мог так широко понять распоряжение босса, что надо убедиться, что Бастер, как миленький, сойдёт на землю Франции? Мог!

Как только паром отчалил от пристани, Экчери вскочил на лошадь и галопом помчался назад. Перед его внутренним взором всё ещё стояли бешеные глаза мистера Гамильтона, стоящего в проёме дверей библиотеки, а в ушах звучали крики миссис Шейлы. Экчери очень беспокоился за них обоих.

В усадьбу Экчери вернулся глубоко за полночь. Он сразу же отправился к дверям комнаты миссис Шейлы. В спальне стояла тишина, и Экчери, поколебавшись, сунул нос внутрь. Миссис Шейлы на кровати не было. Экчери осторожно открыл внутреннюю дверь между спальнями супругов и увидел спящую хозяйку. С облегчением выдохнул. Напряжение отпустило его. Но не до конца, ведь мистера Гамильтона рядом с женой не было.

Его Экчери обнаружил в библиотеке. Сидящего в кресле в густых клубах сигаретного дыма и с полупустой бутылкой в руках. Несколько пустых бутылок уже валялось на полу. Мистер Гамильтон был в дымину пьян…

После сексуальной разрядки Кемп почувствовал эмоциональное опустошение. Окончательно пришёл в разум в туалетной комнате, когда увидел кровь на пенисе. Девственную кровь Шейлы. Бастер наврал про их интимную близость! Может, наврал и про всё остальное? А ведь Шейла кричала, что всё не так. Просила поговорить. Умоляла остановиться. А он не слушал её. Что же он натворил?!?

Кемп вернулся в спальню. Шейла лежала на краю кровати, свернувшись клубочком. То ли делала вид, что спит, то ли, действительно заснула. Кемп укрыл её одеялом и ушёл. Расположился в библиотеке. Курил одну за другой сигары и думал. Пил первое, что попадалось под руку, и думал. Курил. Думал. Пил. Думал. Курил. Пил…

Экчери кашлянул, чтобы привлечь внимание, и спросил:

– Мистер Гамильтон, с Вами всё в порядке?

– В порядке? – откликнулся Кемп, пытаясь сфокусировать взгляд на вошедшем, – Со мной всё-всё-всё в порядке! Просто и-зу-ми-тельно как в порядке! Такая месть! М-м-м! Граф Беркерри корчится в гробу! Сын человека, которого он оболгал, которого он втоптал в грязь, раздел до нитки, унизил, высмеял, он всё забрал себе! Безродный забрал себе всё! Эту усадьбу, – произнёс Кемп, обводя комнату рукой, в которой была зажата недопитая бутылка, – Акции, мануфактуры, его слуг… Даже графиню! Её особенно! Она сполна расплатилась