Кузница Тьмы - Стивен Эриксон

командир, мы все равно бы сражались друг с другом.

Торас Редон отвела взгляд, уставившись на стену шатра, где виднелись силуэты молчаливо слушавших их разговор насекомых.

– Возможно, – негромко сказала она, – именно это и говорит нам Матерь-Тьма. Она воплощает ту пустоту, что лежит в основе всех наших верований. Некоторые готовы купаться в лучах того, что считают исполнением всех своих желаний, хотя на самом деле там ничего нет. – Женщина снова взглянула на Хунна Раала. – Мы толпимся на краю пустой чаши, капитан, и теснимся в поисках опоры, благословляя тех, кто соскальзывает вниз и исчезает навсегда. А когда нам начинает не хватать этой радости… О, тогда мы принимаемся и сами сталкивать туда других, убеждая себя, что их жизни менее достойны, чем наши…

Собеседница капитана замолчала и снова отхлебнула из кружки, продолжая смотреть в стену шатра.

– Командир, все, чего я хочу, – это мир.

Торас вздохнула:

– Правда о тьме такова, что она скрывает все и ничего не отражает. Мы идем спотыкаясь и в своем слепом невежестве замахиваемся мечом на каждого, кто окажется рядом. Чувствуете иронию, капитан? На нашем языке Бездна означает проклятие, но я стояла на коленях перед Матерью-Тьмой в Зале Ночи, и, когда она коснулась моего лба, я ощутила прикосновение Бездны.

Хунн Раал потрясенно молчал.

Торас Редон небрежно пожала плечами:

– Тем не менее Матерь-Тьма восседает на Троне Ночи, и мы признаём ее правление как таковое. Естественно, – добавила она, – этот трон подарил ей повелитель Драконус. Учитывая его предполагаемые амбиции, можно было бы подумать, что он подарит ей два трона.

– Командир, я ничего не имею против фаворита. В отличие от высокородных, которых преследуют навязчивые идеи по поводу его амбиций. Но вы затронули и в самом деле интересный вопрос. Никогда не обсуждали это в своих кругах, среди знати?

Торас Редон моргнула и покачала головой.

– Драконус, что называется, заплыл на нашу территорию, и потому мы его ненавидим. Так что здесь как раз нет ничего особенного.

– Вы знаете, куда он отправился, командир?

– Нет. – Она махнула рукой с кружкой, пролив часть вина. – Вроде бы на запад.

– Солдаты не должны становиться поводом для недовольства в мирное время, – заявил Хунн Раал. – Особенно если этот мир завоеван нашими кровью и потом. Разве вам не больно?

– Это не недовольство, капитан, а безразличие. Чему я только рада.

– Как вы можете так говорить? Мы заслуживаем награды за понесенные нами жертвы!

– Какие жертвы, капитан? Вы по-прежнему живы. Я тоже. Никто из нас не лишился рук или ног.

– Я говорю не только о себе! У меня есть друзья, которые стали калеками, ослепли или не могут спать по ночам…

– Пока другие напиваются или обкуриваются до потери сознания. Ибо правда войны сломала нас изнутри, и этого уже не изменить. Так что если говорить о возмещении ущерба… Давайте возведем для мертвых высокие красивые мавзолеи. Что касается калек – погрузимся в печаль и будем сосать разбухшую грудь чувства вины, пока не пресытимся угрызениями совести. А насчет пьяниц вроде нас с вами, капитан… О, нам хватит богатств, чтобы держать полными винные погреба, и всегда найдется место в любой таверне, где мы могли бы хвалиться былой славой. Или вам хочется титула? Прекрасно: я объявлю вас Повелителем Войны и поищу вам подходящие владения. Вдобавок я подарю вам поля кошмаров, откуда можно каждую ночь собирать урожай, и амбары, полные ужасных воспоминаний, которые вы сможете ежедневно перемалывать в пыль на жерновах, именуемых вами жизнью.

Хунн Раал долго смотрел на нее, а затем полез в мешок, который принес с собой, и достал кувшин:

– Мой вам подарок, командир. Прекрасное вино, оно наверняка вам понравится.

– Мне вполне хватает и своего, капитан, но все равно спасибо.

– Вы отказываетесь от моего дара?

– Вовсе нет.

– Тогда позвольте наполнить вашу кружку?

Торас покачала головой:

– Я уже достаточно выпила сегодня, капитан. Мне нужно обойти заставы, чтобы ваши друзья не соблазнили ночную стражу своей чрезмерной, пусть даже и несколько вынужденной щедростью.

– Если они и пытались это сделать, командир, то лишь из самых добрых побуждений.

– Я ценю ваш жест, и вы дали мне повод о многом задуматься, капитан, но у нас здесь строгие правила, и если я найду хоть одного часового, от которого пахнет спиртным, он подвергнется публичной порке, можете не сомневаться. Дисциплина необходима даже в мирное время.

– Воистину, – кивнул Хунн Раал. – Я впечатлен.

– Правда? Что ж, прекрасно. Возможно, и у вас будет повод задуматься.

– Командир, легион Хуста – не враг нам.

– Не считая отрицателей в наших рядах.

– Это ваша проблема, а не моя.

– Рада слышать, капитан. Можете воспользоваться свободной койкой в этом шатре. Вряд ли я вернусь до рассвета.

– Вы тоже перестали спать, командир?

– Приберегаю сон для штабных совещаний. А теперь прошу меня простить…

Хунн Раал поднялся вместе с ней. И произнес:

– Захватывающий выдался нынче вечер.

Торас Редон пристально взглянула на него:

– Вы всегда пьете меньше, чем притворяетесь, капитан. Интересно почему?

И, не дожидаясь ответа, она вышла из шатра.

Хунн Раал уставился на покачивающийся клапан, затем снова сел.

«Собственно, чему удивляться? Когда дело доходит до выпивки, пьяницу не одурачишь. – Капитан взглянул на насекомых, которые разлетелись от шороха парусины, но теперь вернулись снова. – Вот они, благодарные слушатели без особых ожиданий. Все лучше, чем эта проницательная сука-командирша».

Хунн посмотрел на подаренный ей кувшин, потом снова отвел взгляд. Вздохнув, он взял свою кружку и наполнил рот терпкой жидкостью.

«Солдату не нужны оправдания для пьянства. От пляски со смертью не сбежишь, и никакая стена надолго тебя не удержит».

У входа в шатер послышался шорох, и внутрь заглянула Севегг. Капитан жестом пригласил ее войти.

– Я видела, как она ушла, – сказала женщина.

– Мы тоже скоро отправляемся, – кивнул Хунн Раал. – Сообщи другим. Пусть уходят без шума и по одному.

– А наши лошади, братец?

– Вообще-то, для тебя я капитан, лейтенант.

– Да, разумеется. Прошу прощения, капитан.

– Кони так и стоят стреноженные за заставами?

– Как было приказано, капитан.

– Возьми с собой четверых солдат. Оседлайте наших лошадей, а потом выведите их на Восточную дорогу. Мы все встретимся там. Я хочу, чтобы мы выехали до рассвета.

– Есть, капитан! – Севегг отдала ему честь и вышла.

Хунн Раал взглянул на кружку в своей руке, а затем, выплеснув содержимое на земляной пол, перевернул ее вверх дном и поставил посреди маленького командирского стола.

«Все, чего я хотел, Торас Редон, – это мир».

Капитан Ивис поднялся на парапет северо-западной башни и подошел к капралу Яладу:

– Ну