Кузница Тьмы - Стивен Эриксон

наблюдалось, и поток солдат был ровным, хотя и создавалось впечатление, что в любой момент все может измениться. Женщина нахмурилась:

– Капитан, все выглядит как-то… неопределенно.

– Все идет по плану, заложница, уверяю тебя, – проворчал он. – Как только мы столкнемся с противником в поле – да, от всего былого порядка не останется и следа. Но даже там я буду стараться, чтобы мои солдаты действовали слаженно, и, если повезет, если нам удастся продержаться дольше, чем сумеет управлять своими бойцами вражеский командир, мы одержим победу. Такова истина любой войны. Побеждает та сторона, которая дольше сумеет сохранять самообладание.

– В таком случае это ничем не отличается от обычного спора.

– Именно так, заложница, – улыбнулся Ивис. – Ты права, рассматривая войну подобным образом. Любое сражение – по сути своей спор. Даже язык у них общий. Мы уступаем. Мы сдаемся. Мы уходим. Можно найти общее в любой ссоре: между мужем и женой или, скажем, матерью и дочерью. И это должно подсказать тебе кое-что еще.

Сандалата кивнула:

– О победе часто заявляют, но поражение никогда не признают.

– Если кто-то сомневается в твоем уме, то он ошибается, заложница.

– Даже если и так, это не дает мне сил. – Она вздрогнула. – Моя жизнь измеряется проигранными спорами.

– То же самое можно сказать и обо всех нас, – ответил Ивис.

– Но сегодняшний спор вы должны выиграть, капитан. И вернуться обратно целым и невредимым.

Встретившись с ним взглядом, Сандалата вдруг ощутила странную дрожь, будто между ними прошла некая волна. Но это нисколько не смутило женщину, и она положила ладонь на руку Ивиса.

Глаза его слегка расширились.

– Прошу прощения, заложница, но я вынужден тебя покинуть.

– Я поднимусь на башню, чтобы наблюдать за сражением, капитан.

– Днем все скроет пыль.

– И тем не менее я стану свидетельницей вашей победы. А когда наконец вернется повелитель Драконус, я расскажу ему о сегодняшних событиях.

Ивис кивнул и ушел, выкрикивая на ходу, чтобы ему привели лошадь.

Окинув взглядом двор, Сандалата увидела, что он почти опустел, не считая десятка слуг, ставивших вдоль одной стены койки и складывавших в кучи полосы ткани для бинтов. Из кузницы притащили две маленькие печи, и подмастерья расставляли вокруг них кирпичи, а также ведра: некоторые с водой, другие – с какими-то железными стержнями с разной формы наконечниками. Появились слуги с жаровнями, загружая из них раскаленные угли в черные пасти печей.

Сейчас здесь должна была быть Атран: она выкрикивала бы распоряжения, скрестив на груди руки, а лицо ее при мысли о раненых и умирающих искажала бы гневная гримаса. Сандалата почти видела во дворе Атран, точно так же как она почти видела Хилит в коридоре и счетовода Хидаста за его столом через открытую дверь кабинета. И еще своих собственных служанок, демонстрировавших заложнице следы от розог, которыми наказала их экономка за некое выдуманное прегрешение. В каком-то вневременном уголке разума Сандалаты они все еще были живы, до сих пор ходили по дому, занимаясь своими обычными делами.

До чего же ей хотелось, чтобы все они вернулись. Даже Хилит. Но вместо этого остались лишь шепчущие камни, легкий шорох босых ног за углом и бросающее в дрожь ощущение скрытых глаз, следящих за каждым ее шагом.

А теперь и капитан Ивис уехал к своим солдатам. Она увидела Сетила с изуродованным страшными шрамами лицом: оружейник стоял возле печей, уставившись на угли. Возле конюшни маячил Вент, не скрывавший слез при мысли о лошадях, которым вскоре предстояло умереть.

Сандалата взглянула на башню, откуда, как она сказала Ивису, собиралась наблюдать за сражением. Чтобы подняться туда, нужно было пройти мимо запертой двери в комнату, которую, как она однажды слышала, Зависть называла Храмом.

Если дочери повелителя до сих пор оставались в крепости, они прятались именно там. Естественно, доказать это заложница ничем не могла. Даже у Ивиса не было ключа от этой комнаты, и вряд ли капитан знал, что находится за той дверью.

После ночи убийств Сандалате дали нож – большой, с широким лезвием и утяжеленным острием. Капитан показал ей, как им пользоваться, но для этого требовались практика и достаточно сильные руки, чем она похвастаться не могла. Мысль об убийстве дочерей Драконуса не слишком беспокоила заложницу, но она сомневалась в собственной смелости.

Сжимая под плащом рукоятку оружия, Сандалата направилась к башне, внутри которой имелась винтовая лестница. В башне было четыре этажа, не считая открытой площади на вершине. На всех виднелись закрытые ставнями окна, кроме этажа с тайной комнатой, находившейся под ступенями, что вели на площадку.

Подойдя к двери в башню, женщина вздрогнула, внезапно почувствовав на плече чью-то руку. Обернувшись, она увидела старшего конюха. Глаза его покраснели, а по морщинистым щекам текли слезы.

– Чего ты хотел, Вент?

– Прошу прощения, заложница, но когда капитан забирал у меня свою лошадь, он сообщил, что вы намерены подняться на башню.

Сандалата кивнула.

– Он попросил меня сопровождать вас, заложница. Так что, если не возражаете, позвольте составить вам компанию.

– Мне может грозить там опасность?

Вент отвел взгляд:

– Не со стороны тех, кто находится за стенами крепости, заложница.

– Значит, капитана Ивиса все-таки удалось убедить. Сестры все еще тут, да?

– С кухни пропадает еда, заложница. Капрал Ялад разделяет вашу уверенность и тоже считает, что они прячутся в тайных ходах.

– В таком случае, Вент, я буду только рада твоему обществу.

– Ну что, поднимаемся?

– Да, конечно.

Зависть понимала: что-то явно пошло не так. Кажется, Подлость начала гнить. Они жались друг к другу под полом кухни, делясь буханкой хлеба, которую Злоба украла перед самым рассветом. Все три сестры были чумазыми, но от маленькой Подлости воняло куда хуже, чем просто грязью и потом. Каждый раз, когда она открывала рот, чтобы откусить еще хлеба, смрад усиливался.

– Все стражники ушли, – сказала Злоба. – Я смотрела из-за стены очага, в щель. Зависть, весь дом в нашем распоряжении.

– Значит, мы можем добраться до заложницы. Неплохо.

– Пока не получится. Сандалата тоже ушла. Что-то происходит. Не знаю что – мы слышали топот лошадей. Похоже, солдаты уехали куда-то сражаться.

– Война? Может быть. Все обратились против отца. Сейчас самое время.

– Хотя его тут нет, – хрипло проговорила Подлость.

– Значит, вернется на пепелище, – заключила Злоба.

– Я не хочу сгореть, – заявила Подлость, с каждым словом выплевывая хлебные крошки.

– Можем воспользоваться туннелем, – предложила Зависть, но мысли ее были заняты совсем не этим. На Подлость она старалась не смотреть. – У нас сейчас другие проблемы. Злоба, ты понимаешь, о чем я.

Сестра кивнула, утирая нос.

– Если