Кузница Тьмы - Стивен Эриксон

ценного. Почему? Потому что погибли высокородные.

– Это позорное и недостойное нападение, – негромко прорычала Шаренас. – Вы упрекаете нас за глубину чувств? Да, мы скорбим по высокородным, и что с того? С какой стати нам оплакивать каких-то незнакомцев?

– Я отвергаю ваши возражения, капитан. Если уж скорбите по одной жертве – то оплакивайте всех. Знайте, что у каждого незнакомца есть родные и близкие, есть любимые. Каждый незнакомец точно такой же пленник собственной шкуры, как и мы все. Я стояла здесь и слушала. И я видела, как все вы вдруг предались горю, которому нет равных.

– Ваши слова жестоки, верховная жрица, – сказала Шаренас, – и они бередят наши открытые раны. Но в них нет ни капли целительного бальзама.

– Какими законами мы должны руководствоваться? Этот вопрос мучает меня, капитан, жжет, словно пламя, объявшее мою душу. Возьмите на себя бремя справедливости, но проявите при этом смирение. Оплачьте всех нас – уверяю вас, слез хватит для каждого.

Шаренас невольно стиснула кулаки:

– А позвольте поинтересоваться: с какой целью нам это делать?

– Во имя справедливости.

Урусандер внезапно поднял голову, и взгляд его прояснился.

Верховная жрица выпрямилась, будто гордясь выбелившим ее кожу проклятием:

– Я не знаю никаких законов, которые провозглашали бы чью-то смерть большим поводом для горя, нежели смерть других.

– Есть такой закон, – ответила Шаренас. – Скорбя о некоторых, мы оцениваем те поступки, которые они совершили при жизни. Но в основном все зависит от того, насколько далеки от нас усопшие, и чем они нам ближе, тем глубже наше горе. Когда вы говорите о потопе слез, я вижу не благословенный океан, верховная жрица, но полное горечи море. Связывающие нас законы определяются ограничениями нашего тела и вместимостью души. То, чего вы требуете, опустошит нас…

– И что же тогда останется?

– Бездна.

– Душа полна теней и мрака, капитан. Очистите ее, и ничто больше не заслонит путь свету. Послушайте меня. Именно это случилось со мной. Меня выжгло изнутри. Все, что осталось от женщины, которой я была когда-то, – лишь та оболочка, которую вы видите перед собой, и даже ее преобразил пылающий в моей душе Свет. – Синтара шагнула к Урусандеру. – Повелитель, сделайте все возможное, чтобы вернуть мир в Куральд Галейн. Я буду ждать вас, и в доказательство своего могущества отдаю вам этот дар.

Кагамандра Тулас внезапно вскочил, опрокинув кресло. Закрыв лицо руками, он, шатаясь, направился к двери, а затем вышел в коридор. Его шаркающие шаги напоминали походку пьяного.

Шаренас проворчала что-то неразборчивое и поспешила следом за своим другом.

Мгновение спустя из верховной жрицы излился золотистый свет, заполнив все помещение и ослепив Серап. Та вскрикнула.

– Когда иссякнет все ваше горе по умершим, то что останется? – услышала она голос Синтары. – Отвернитесь же от смерти и обратитесь лицом к жизни. Горюйте не о мертвых, но о живых. О родных, друзьях и незнакомых. Горюйте, пока не будете готовы прийти ко мне. А потом придите ко мне, и тогда поговорим о справедливости.

Свет хлынул внутрь Серап, заполняя ее плоть и кости, воспламеняя все, чего касался. Она упала на колени и зарыдала, как ребенок.

Весь дрожа, Кагамандра прислонился к стене в конце коридора. Шаренас взяла его за плечо и развернула кругом. Тулас сопротивлялся, но она оставалась неумолимой и мгновение спустя уже держала его в объятиях.

– Будь проклята эта верховная жрица, – прошипела Шаренас. – Потрясение ослабило нас, и она, воспользовавшись этим, тут же бросилась в атаку. Нет, не могу даже предположить, каковы ее амбиции, но знаю лишь, что их нужно опасаться. Это я уже поняла.

– Перестань, – ответил Тулас. – Войны теперь не миновать. Неужели ты не видишь? – Он резко оттолкнул Шаренас, заставив ее отшатнуться к противоположной стене. – Я не стану сражаться. Клянусь! Не стану!

Женщина не сводила с него взгляда. На них с тревогой смотрели другие, но она видела лишь своего друга, и никого больше.

– Кагамандра, прошу тебя. Высокородные ничего не станут делать. Пока. Никто из них ничего не предпримет, даже Аномандер. Им надо призвать легион Хуста. И смотрителей Внешних пределов. Им нужно заключить союз с Шекканто и Скеленалом…

Глаза его расширились.

– Что?!

– Послушай… В том зале, который мы только что покинули, родился соперник Матери-Тьмы.

– Я не стану слушать. Не желаю! Я заткнул уши!

Шаренас покачала головой:

– Это не Синтара, друг мой. Она всего лишь махибе, которую азатанаи водрузили среди тисте. Вряд ли кто-то из нас сумеет понять, какова их цель, если только речь не идет об уничтожении Куральда Галейна. Мы видели начало, но не можем предвидеть конца.

– Будет война! – Крик его отразился от стен, отдавшись эхом в Большом зале.

– Я не слепая, Кагамандра. Но я и не беспомощна, как и ты сам!

– Я не стану сражаться!

Дальше по коридору с грохотом распахнулась дверь Зала Кампаний. Оба обернулись. Мгновение спустя появился Урусандер.

Кожа его была белой как алебастр, а в когда-то седых волосах пробивались золотистые пряди.

– А вот и соперник Матери-Тьмы, – тихо проговорила Шаренас.

Урусандер прошел мимо женщины и остановился перед Кагамандрой Туласом. Тот уставился на него, будто на призрак, несущий с собой тысячу извлеченных из могил потерь, с которых стряхнули пыль, чтобы представить их в качестве трофеев. Тулас еще сильнее вжался в стену, когда Урусандер поднял руку, словно бы собираясь к нему прикоснуться. Однако мгновение спустя рука полководца снова опустилась.

– Мой старый друг, – промолвил Урусандер. – Прошу тебя, поезжай к ним. Объясни, что я тут ни при чем. Пообещай им, что я выслежу тех убийц. И передай, что легион в их распоряжении.

Кагамандра покачал головой:

– Нет, повелитель. Я найду свою невесту и заберу ее из Куральда Галейна. Мы уедем так далеко, как только возможно. Если потребуется, я свяжу Фарор веревками, заткну ей кляпом рот, надену на голову мешок. Оставьте меня в покое.

По щекам Урусандера текли слезы. Он отступил назад, потупив взгляд. И прошептал:

– Прости меня.

– Я ухожу, – объявила Шаренас.

К ним направлялась верховная жрица, а позади нее по коридору шли Серап, Йельд и Харадегар. Бледные лица придавали им какой-то сверхъестественный вид. За ними, подобно дыму, изливался и клубился белый свет, приближаясь с каждым мгновением.

– Я ухожу, – повторила Шаренас, проталкиваясь вперед.

Схватив Кагамандру за рукав, она потянула его за собой к выходу.

– Да, – сказал у них за спиной Урусандер, – лучше бегите, друзья мои. Мне ее не остановить.

Шаренас выругалась себе под нос.

«В этом свете сгорит даже справедливость».

«Они мертвы?»

Илгаст Ренд сидел за столом, застыв, будто прикованный