Большой конфликт - Берт Хеллингер

палестинцы были изгнаны из Палестины, многие израильтяне были в свое время изгнаны из Германии.

В ходе работы этой группы Дан Бар-Он и Сами Адван попросили меня показать в расстановке, что, по моему опыту, должно предшествовать примирению между Израилем и палестинцами.

Я выбрал пять заместителей для палестинцев и взял на эти роли только евреев. Затем я выбрал пять заместителей для израильтян и поставил обе группы напротив друг друга на расстоянии около двух метров.

Одна заместительница из числа палестинцев смотрела в пол. В семейной расстановке это означает, что она смотрит на кого-то мертвого. Поэтому я выбрал заместителя для этого мертвого и попросил его лечь на спину между двумя группами. Кого он замещает – палестинца или израильтянина, – сказано не было, так как в этом конфликте много погибших с обеих сторон.

Палестинка сразу опустилась на колени перед этим мертвым. Было очевидно, что она горевала о ребенке, ставшем жертвой этого конфликта.

Одна заместительница со стороны Израиля хотела подойти к палестинцам, но те ее не пустили. Было такое впечатление, что она хотела попросить прощения, но здесь это было невозможно.

После этого палестинцы, в глубоком горе, один за другим опустились на пол. Один из израильтян упал навзничь и громко зарыдал. Остальные тоже были охвачены глубокой болью.

В этот момент я прервал расстановку и спросил отдельных заместителей, что с ними происходило. Всех их объединяло одно: они чувствовали глубокое горе. Никто из палестинцев не предъявил израильтянам никаких требований. Для тех это стало неожиданностью, поскольку они опасались, что палестинцы вернутся и заявят свои права на утраченную собственность. Но оказалось, что прежде всего им было важно одно: они хотели, чтобы в них увидели людей, которым пришлось многое вынести. Обе стороны смогли вдруг почувствовать, какие страдания претерпели они сами и какие страдания они причинили другим.

Примирение

Примиряющее движение в конце было бы таким: каждый видит страдания каждого с той и с другой стороны. И они вместе скорбят. Затем они смотрят вперед – на то, что они могут сделать вместе и друг для друга в будущем. Они больше не оглядываются назад и не выдвигают никаких требований. На этой основе они могут положить начало чему-то, что пойдет на пользу обеим сторонам.

Мне доводилось наблюдать это и в других контекстах. Примирение случается только после того, как обе стороны вместе отгорюют по потерянному.

Возвращение отвергнутых

Недавно на семинаре в Японии одна женщина рассказала, что ее дед погиб в Хиросиме во время атомной бомбардировки. Она просила о помощи, потому что боялась ехать к родителям, считая, что она для них опасна. Разве не странно для ребенка – бояться, что он может быть опасен для родителей?

Я поставил заместителей для деда и для атомной бомбы. Но клиентка смотрела не на деда, а на бомбу. И пошла она не к деду, а к бомбе и спряталась за ней.

Это еще один пример того, что, когда мы кого-то исключаем или боимся, мы становимся такими, как этот человек.

Нечто подобное мы наблюдаем во многих еврейских семьях. Часто один из членов семьи замещает преступника, немецкого преступника, поскольку семья его отвергает и исключает. Поэтому до тех пор, пока кто-то, даже если он убийца, остается исключенным, решения и примирения не будет ни в душе, ни в семье.

Но вернемся к расстановке в Японии. Заместитель атомной бомбы долго смотрел на деда, который медленно опустился на пол. Внезапно стало ясно, что на другом, более глубоком уровне, они олицетворяли Японию и США.

Однако японцы были не только жертвами, но и агрессорами тоже. Поэтому здесь нельзя было действовать по схеме «тут агрессоры, а там жертвы».

В конце Япония и США стояли друг напротив друга. Жертвы с обеих сторон взялись за руки и встали вокруг них. Только после этого Япония медленно пошла к США, а США протянули руки ей навстречу. Здесь примирение началось между жертвами, и только потом оно произошло и между преступниками.

Здесь становится понятно, что просьба о прощении, будь то со стороны Японии в адрес США, будь то со стороны США в адрес Японии, будь то со стороны Японии в адрес народов, на которые она напала, была бы дешевой попыткой решения. Здесь необходимо большее: совместный траур по жертвам.

Пример. Совместный траур по убитым детям

На семинаре в Неве-Шаломе Эли рассказал, как однажды во время поездки в Египет, куда он отправился с родителями, сестрой и другими израильскими детьми, их автобус остановился, египетский полицейский открыл по ним огонь и убил шестерых детей, включая его сестру. Ему самому вместе с еще тремя детьми удалось убежать.

Для расстановки Хеллингер выбрал заместителей для Эли и его сестры, пяти других убитых детей и для египетского полицейского. Через некоторое время он выбрал еще шесть заместителей для палестинских детей, убитых израильтянами, и попросил их лечь на пол к другим убитым детям. С обеих сторон были робкие попытки установить друг с другом контакт, египетский полицейский тоже хотел прикоснуться к некоторым своим жертвам. Но все эти попытки были отвергнуты. Даже когда Хеллингер ввел в расстановку заместителей для родителей детей с обеих сторон, это мало что изменило.

Спустя какое-то время заместитель Эли подошел к египетскому полицейскому. Они протянули друг другу руки и обнялись. С этого момента расстановка пришла в движение. Мертвые дети с обеих сторон придвинулись ближе друг к другу и взялись за руки. Эли и египетский полицейский подошли к родителям Эли. Они все вместе обнялись.

ХЕЛЛИНГЕР Эли: Только когда твой заместитель подошел к египетскому полицейскому, мертвые смогли начать движение друг к другу. В конце они все лежали вместе.

ЭЛИ: У меня не было злости к египтянину.

ХЕЛЛИНГЕР: Мы это видели. Я упоминаю об этом просто потому, что здесь мы могли видеть, какое действие это оказывает на мертвых, когда живые идут друг к другу. Если живые двигаются, то мертвые тоже могут двигаться.

Образы Бога

ХЕЛЛИНГЕР в Неве-Шаломе: Сегодня мы празднуем шаббат. Это священный день, когда люди вспоминают о том, как Бог помог еврейскому народу.

Бог – большая тема для всех людей и всех народов. Вопрос в том, достойны ли мы Бога? Ведем ли мы себя так, что это славит Бога? Или, может быть, мы используем Его в своих целях? Большинство религий используют Его, но тогда они перестают Ему служить.

Я уже давно размышляю