Луч - Марина и Сергей Дяченко

Заканчивался шестой день проекта, миновало восемь или девять дней с момента, как Денис обнаружил себя в лапах дяди Роберта. Наверняка отец не отчаялся, он ищет сына. Стучит во все двери, разговаривает с чиновниками, журналистами, полицейскими: «Нет, он не ушел сам. Нет, он не сбежал из дома». Отец рассылает его фото. Обзванивает его одноклассников. Он – человек действия, но мама…

Тогда, в роддоме, в помраченном состоянии сознания она «продала»… Нет, выкупила его у смерти. На четырнадцать лет. Или больше. Если верить дяде Роберту. А как ему не верить, до сих пор он делал ровно то, что говорил. Ни больше ни меньше.

Он уперся в стену лбом и кулаками. Он мысленно звал, умолял: «Мама, не вини себя, все будет хорошо, я вернусь. Только продержись еще двадцать четыре дня. Я все сделаю, я разобьюсь о стенку и намажусь на бутерброд, но я вернусь, обещаю».

Он перевел дыхание, взял с полки другую книгу и открыл наугад: «Мы оказались в мире не благодаря самим себе… Поскольку мы не создавали самих себя… наша свобода существует не благодаря нам, но нам дарована… Откуда? Очевидно, не из мира…»

Зазвонил телефон. Денис покрылся холодным потом – ему на секунду представилось, что звонит дядя Роберт.

– Где тебя носит? – спросила Элли без предисловий.

– Читаю.

– Иди к нам, Марго переживает, что тебя нет.

В трубке послышался протестующий голос Марго. Громко включилась музыка – хип-хоп.

– А где вы?

– У нас пикник. Мы жарим сосиски у бассейна. Иди, а то ничего не останется!

– Неохота, – сказал Денис.

Закончив разговор, он еще раз просмотрел статистику на «Луче»: население – 339. Бедняги. Уровень счастья – 30 %, сойдет и так. Человек не обязан быть счастливым. Цивилизованность – 62 %… Тоже сойдет пока. Осмысленность – 95 %. Аплодисменты, Денис.

Он подобрал книгу с постели и наугад полистал страницы: «…Прошлое содержится в нашей памяти лишь отрывками, будущее темно. Лишь настоящее могло бы быть озарено светом. Ведь мы полностью в нем. Однако именно оно оказывается непроницаемым, ибо ясным оно было бы лишь при полном знании прошлого, которое служит ему основой, и будущего, которое таит его в себе…»

– Да пошли вы все, – сказал Денис книжному шкафу.

Уронил вторую книгу рядом с первой, открыл платяной шкаф и нашел плавки.

* * *

– Ты только посмотри, что она вытворяет!

Смартфон Славика легко подключился к динамикам, которые Славик же притащил из спортзала и поставил у бассейна. Теперь все дрожало, кусты сотрясались, колонки выводили ритм, агрессивный, как танковая атака, и такой же громкий. Марго танцевала; Денис никогда не видел, чтобы девчонки ее возраста так плясали – если они, конечно, не мировые звезды.

Огни бассейна подсвечивали ее снизу. Марго двигалась как кошка, как тень, как статуэтка из воды. Казалось, сейчас она сорвет с себя мокрый купальник… А впрочем, трикотаж был столь тонок и так слился с кожей, что почти не нарушал гармонии.

Элли наблюдала за ней со сложным лицом: она считала Марго кем-то вроде дуэньи, чья судьба – быть в тени и не отсвечивать. Элли знала себе цену и милостиво готова была признавать достоинства других, но не такой же бесстыдный талант и запредельную чувственность.

Славик забыл, кто он и где находится. Он сидел разинув рот, не сводя глаз с Марго, не собираясь скрывать эмоций. Когда хип-хоп в динамиках сменился роком, Славик не выдержал и вскочил, опрокинув пляжный стул, кинулся к Марго и вплелся в ее танец, дергаясь так, будто собирался выскочить из своих татуировок. Мокрые шорты хлопали его по бедрам, босые ноги шлепали по теплому полу, выпученные глаза сверкали.

– Сельская дискотека, – сказала Элли вполголоса. – Возьми сосиску на мангале, там еще остались.

Денис смотрел, как танцует Марго. Элли поймала его взгляд:

– Ты правда девственник?

– Это позорно?

– Нет… ты просто еще маленький, – сказала она с ноткой пренебрежения. – Твое физическое развитие отстает от умственного.

– Не отстает, – сказал Денис.

Элли внимательно на него посмотрела:

– Уверен?

– Дразнишься? – Он нервно улыбнулся.

Марго танцевала теперь классический рок-н-ролл, на ходу обучая Славика трюкам.

– Ты уверен, что у нас все получится с «Лучом»? – спросила Элли другим голосом, низким и тревожным, без вечной насмешки.

– Обещаю, – сказал Денис.

Элли секунду помолчала – и вдруг рассмеялась. Протянула ему руку:

– Пошли.

* * *

У нее в комнате Денис захотел перевести все дело в шутку, но не посмел. Если сейчас отступить – он не простит себе трусости. Будет ли жизнь потом, после «Луча»? Он понятия не имел. Может быть, это последний шанс?

Комната Элли была типовая, такая же, как у Дениса, только лампы в фальшивом «окне» не были разбиты. За аккуратно задернутыми шторами светлела вроде бы лунная ночь, Денису даже показалось на секунду, что это настоящее окно… Нет, конечно. Светодиоды.

– Иди сюда, не бойся. Я тебя всему научу.

– И много у тебя было учеников? – От страха он сделался развязным.

Элли засмеялась:

– Учеников не было. Был учитель. Иди, иди…

Ее кровать пахла духами и свежим потом. От этого запаха, от ее прикосновений Денис, кажется, вылетел из своего тела и повис под потолком, как скрытая камера, глядя на то, что происходит внизу.

– Я чувствую себя как артист в порнокомедии.

– А ты не спеши.

Он свалился из-под потолка, снова вселился в свое тело и взлетел уже вместе с ним – все вокруг потеряло вес, постель сделалась облаками, Денис барахтался в них, в запахе кожи, духов, бассейна, хотел удержаться подольше, но ударила молния, и пролился дождь. Денис грохнулся с небес, обнаружил у своего лица мягкую белую грудь – и чуть не взлетел снова.

Элли засмеялась. Он приподнялся на локтях:

– Что-то не так?!

– Все хорошо, – она потрепала его по голой спине, как щенка. Он сделал движение, собираясь выбраться из постели, она притянула его к себе и заставила лечь рядом:

– Все хорошо… Мы будто в космосе с тобой. Будто не они… а это мы в космосе.

«ЛУЧ». ЛИЗА

– Как будто мы с тобой одни на всем корабле…

– Пафос-офф, – сонно пробормотала Лиза. – Рычажок вниз.

– Что?

– Ничего, ничего…

Она придвинулась к нему, прижалась лицом к теплой майке на его груди. Закрыла глаза. Вдохнула его запах. Сон не шел, но и так было хорошо: после этого безумного дня. После холода в бесконечных полутемных коридорах. После расчетов, которые больше пугали, чем обнадеживали. Надо же: было тепло и светло, привольно и сыто, и можно было гулять над речным обрывом и кататься на доске в океанских волнах, но все-таки что-то мучило. А теперь каждый день она боится, что придется сокращать нормы хлеба. И, оглядываясь назад, удивляется: чего же нам не хватало?!