После долгих дней - Светлана Еремеева

Шумеры не знали, что сын Убар-Туту открыл богам тайну Золотого зиккурата. Энки посетил царя еще раз. Это случилось в тростниковой хижине на самом берегу Евфрата. Он пришел на рассвете, озарив Убар-Туту лучами, которые исходили от его рук, ног, всех частей тела. Он попросил Убар-Туту сознаться во всем, аргументировав это тем, что богам и так все известно. Убар-Туту мог смягчить гнев богов и спасти хоть кого-то из людей. Сын Убар-Туту сдался, и тайна была раскрыта. Единственное, что ему не было известно, – это Слово, пароль для входа в Золотой зиккурат. Он объяснил Энки, что единственным из людей, кто смог бы узнать это слово, был энси города Меде Энмешарр.

Однажды в опустевшем лагере появился незнакомец. Жак увидел, как подъехал американский «Линкольн Навигатор», из него вышел смуглый, богато одетый араб, скорее всего из Саудовской Аравии, об этом красноречиво свидетельствовали часы Rolex с изумрудами и бриллиантами на левой руке. Жак, которому было свойственно мыслить стереотипами, подумал, что перед ним арабский шейх или, по крайней мере, кто-то из приближенных к династии Саудитов, так ярко в Ираке или Сирии не одевались. На незнакомце была кандура из очень дорогой натуральной ткани, вышитая серебром, отчего одежда была похожа на снег, сверкающий на солнце, голова скрывалась под белой гутрой (куфией), окольцованной черным шерстяным эгалем или икалем. За арабом из машины вышла молодая женщина, с головы до ног закутанная в черный хиджаб и абайю; к удивлению Жака, на поводке женщина вела леопарда. Мужчина дал знак женщине остановиться, та замерла недалеко от машины, а сам он направился к Жаку.

– Здравствуйте, – сказал незнакомец по-английски, – могу я видеть руководителя экспедиции господина Телищева-Ферье?

– Здравствуйте. Он где-то здесь. Сейчас мы вдвоем остались в лагере. Всем пришлось покинуть экспедицию. Поэтому я вынужден вас оставить на минуту и пойти за ним.

– Понимаю, – кивнул незнакомец.

– Простите, а с кем имею честь разговаривать? Александр с вами знаком?

– Я Аббас Ширази из Эр-Рияда, бизнесмен, занимаюсь продажей нефти. Также являюсь меценатом различных экспедиций. Ваши раскопки привлекли мое внимание. Господин Телищев-Ферье меня не знает.

– Очень приятно, господин Ширази. Я Жак Виктуар, историк из Сорбонны. Подождите минуту, я разыщу Александра.

Жак, спустившись к месту раскопок, нашел Александра в районе рыночной площади Меде. Тот фотографировал вырисовывающуюся цепь улиц и домов. По фотографиям Александр собирался начертить предполагаемую схему города, а затем переработать ее в специальной компьютерной программе. Меде был типичным шумерским городом той далекой эпохи: квадратные и прямоугольные постройки без особых украшений проступали вокруг центральной площади, зиккурат должен был располагаться на возвышенности, которая бесследно исчезла. Нужно было искать в любом более или менее высоком месте, которое было бы расположено чуть дальше от городских зданий.

Когда археологи вернулись к палаткам и Александр увидел бизнесмена из Саудовской Аравии, он невольно остановился, охваченный каким-то странным неприятным предчувствием. Этот человек, которого Александр видел впервые, кого-то напоминал, но кого именно – ученый не мог понять. Первым инстинктивным желанием было развернуться и уйти, но Александр взял себя в руки и решил поздороваться, чтобы затем наотрез отвергнуть все предложения этого господина. Жак Виктуар представил Александру гостя из Саудовской Аравии.

– Господин Телищев-Ферье, очень прошу меня выслушать и не отвергать мое предложение, предварительно не обдумав его, – сказал араб, как будто читая мысли Александра. – Мы проделали долгий путь, чтобы встретиться с вами. Небезопасный путь. Верьте мне. Я уверен, что мои слова заинтересуют вас.

– Конечно, господин Ширази. Буду рад выслушать вас.

Александр пригласил араба и его спутницу в свою палатку, предложил сесть и обсудить то, зачем они приехали в лагерь. Женщина и леопард уселись на значительном расстоянии от Александра и Аббаса Ширази. Спутница бизнесмена казалась отстраненной, глядящей как будто сквозь ткань палатки; огромные глаза женщины были мутными, неподвижными.

– Это – ясновидящая Гуль. Она знает, где находится то, что вы ищете, – заявил гость из Эр-Рияда.

– Что вы имеете в виду? – удивленно спросил Александр.

– Я имею в виду древний зиккурат. Золотую Башню Магов.

– Откуда вам известно, что я ищу именно Башню Магов?

– Я читаю газеты, смотрю Интернет.

– Но даже профессора Сорбонны не верят, что Золотой зиккурат существует в реальности, они говорят, что часть рукописи о зиккурате – мистификация.

– Я не знаю, что говорят профессора, я знаю, что говорит Гуль. А она знает, где искать Золотой зиккурат. Вы же верите, что он здесь, в этом древнем городе?

– Я-то верю.

– А она не верит, а знает, – усмехнулся араб, показывая на женщину указательным пальцем.

Александр просмотрел на Гуль внимательно. От этой женщины, которой могло быть на вид как тридцать лет, так и пятьдесят, веяло чем-то неуловимым, затхлым, покрытым пылью веков. Она как будто сошла в этот лагерь с полотен Циммермана[60], Пойнтера[61], Робертса[62], изображавших жизнь Древнего Египта, Иордании или Вавилона. Она могла бы восседать на верблюде в длинном караване торговцев шелком, пересекающим золотисто-оливковые пески пустыни. Она могла бы сидеть у запыленных, покрытых растительностью древних развалин на берегу Средиземного моря или Нила, наблюдая, как торговцы выгружают товары, привезенные из далеких стран. Она могла бы с интересом смотреть, как двое молодых египтян, облаченных в набедренные повязки, с закрепленными на головах косынками, играют в сенет[63] посреди удивительной комнаты с фисташково-янтарными колоннами, расписанными узором в виде речного тростника с синеватыми листьями, зеленых стеблей и желтых цветов лотоса. Ее глаза – словно старые стекла, потрескавшиеся от времени и запотевшие. Гуль не отрывала взгляда от задней стены палатки, она как будто не видела и не слышала того, что происходит вокруг. Леопард смирно лежал у ее ног, такой же нездешний, потусторонний, как и его хозяйка. Александру показалось, что перед ним не животное, а какая-то неведомая энергия. С одной стороны, тихая, беззвучная, но с другой – колоссальная, мощная, сметающая все на своем пути.