Негласные войны. История специальных служб 1919-1945. Книга вторая. Война. Том первый - Игорь Иосифович Ландер

— не хранил в одном из швейцарских монастырей план действий вермахта в районе Сталинграда и, соответственно, не передавал его Радо;

— ошибался или заблуждался, считая источника “Люци” чехом, работавшим в министерстве авиации рейха;

— не располагал радиооператором в районе границы с Австрией;

— никогда не работал в секретариате или личном штабе Гитлера;

— не располагал агентурными сетями во всех населенных пунктах, название которых использовал для составления псевдонима “Пакбо”;

— не получал весной 1941 года от “Люци” предупреждения о предстоящем нападении вермахта на СССР, поскольку тот вошел в контакт с резидентурой “Дора” только в 1942 году;

— не организовывал встречи “Люци” с Радо, поскольку они никогда не встречались. Кроме того, имеется письменное свидетельство самого Пакбо о том, что он никогда не видел этого агента и во время войны не знал его настоящего имени.

Приведенный список разоблаченных измышлений Пюнтера можно было бы продолжить, но в этом нет необходимости. Думается, и перечисленного достаточно для того, чтобы усомниться во всей информации “Пакбо”, однако в данном случае мы имеем дело не со злонамеренным лжецом или фальсификатором. Все перечисленные фантазии бывшего групповода появились после войны, когда он пытался преувеличить свою подлинную (и, кстати, далеко не второстепенную) роль в происходивших событиях. В отличие от позднейшей клеветы предателя Фута, утверждения Пюнтера носят, строго говоря, безобидный характер. Он действительно являлся одним из важнейших поставщиков информации для “Доры”, и в имевшихся в распоряжении исследователей по состоянию на 2004 год 332 радиограммах резидентуры в Центр ссылка на “Пакбо” появляется 22 раза, или почти в 7 % сообщений. Правда, более или менее значимые сведения содержались только в шеста из них. Это неизвестно как добытые обрывки сведений о разгроме “Красного оркестра” в Германии и иная важная в контрразведывательном отношении информация, в том числе об аресте “Пауля”. Последнее вызвало особый интерес Центра, поскольку ранее Пюнтер никогда даже не слышал об этом агенте. На связи у “Пакбо” с февраля 1941 года имелся источник “Луиза” из военной разведки Швейцарии, снабжавший его большим количеством информации по Германии и ее намерениям на Востоке. В июле 1941 года Пюнтер приобрел важного агента, французского офицера (“Зальцер”), в октябре того же года — “Брудера” и ряд других.

Среди них выделялся бывший французский военный разведчик, а в описываемый период журналист “Лонг” (Жорж Блюн). Фактически он являлся групповодом, поскольку имел собственных источников, из которых известны “Агнес”, “Курц”, “Грау”, “Рот”, “Фани” и “Фельд”. Последнего использовали исключительно в качестве курьера, остальные были весьма информированными журналистами с хорошими связями и поставляли качественную информацию. Частично они являлись двойными агентами иностранных разведслужб. Под псевдонимом “Агнес” скрывался немец Эрнст Леммер. Он отличался левыми взглядами, возглавлял союз демократической молодежи и один из профессиональных союзов, а в 1924 году в возрасте 26 лет был избран в рейхстаг и стал самым молодым депутатом данного созыва. После прихода к власти нацистов Леммера изгнали со всех постов и запретили ему печататься в любых издаваемых в Германии периодических изданиях, но не арестовали. Он стал берлинским корреспондентом венгерской газеты “Нестер Ллойд” и швейцарской “Нойе Цюрхер Цайтунг”, а также репортером газеты “Суар” в оккупированной Бельгии. “Агнес” находился в агентурных отношениях со швейцарским военным атташе Буркхардом и некоторыми оппозиционерами, впоследствии участниками заговора 20 июля 1944 года, от которых он получал информацию из МИД Германии. Несмотря на политические преследования, в адрес Леммера после войны звучали обвинения в сотрудничестве с нацистами, что на допросах подтвердил и бывший начальник СД-аусланд Вальтер Шелленберг, назвавший его своим агентом. Однако это не было доказано документально и не повлекло за собой никаких последствий. “Агнес” поселился в советском секторе оккупации и активно начал делать политическую карьеру, став вице-председателем, членом совета Федерации профсоюзов свободной Германии и заместителем бургомистра в одном из городов. Но в 1947 году он испортил отношения с советскими оккупационными властями, в результате чего через два года переехал в Западный Берлин, где начал издавать антисоветскую газету “Курьер”. Леммер быстро делал карьеру в Христианско-демократической партии, а позднее занимал посты министра почты и телекоммуникаций, министра по обще германским делам и специальным представителем канцлера ФРГ в Берлине.

Сообщения от резидентуры “Дора” весьма разнились по уровню достоверности. С одной стороны, постепенно точка вышла на достаточно серьезные источники информации, позволившие, в частности, продублировать добытые “Рамзаем” сведения о позиции Японии по отношению к СССР: “7.8.41. /директору. Японский посол в Швейцарии заявил, что не может быть и речи о японском выступлении против СССР до тех пор, пока Германия не добьется решающих побед на фронтах. Д<эрд”[266]. От источников “Альберта” и его сотрудников поступало немало информации о военной промышленности рейха, его мобилизационном потенциале и уровне подготовки частей вермахта. С другой стороны, распространенным явлением были и ошибки, подчас весьма грубые. Некоторые из них можно было бы отсеять еще на уровне подготовки сообщения в Центр, однако этому препятствовало отсутствие соответствующей квалификации у резидента и его подчиненных, слабо разбиравшихся в структуре вооруженных сил Германии. Именно поэтому радиограммы “Доры” изобилуют очевидными для специалистов ошибками: путаницей между вермахтом и СС, неверными названиями воинских званий и так далее. Другие промахи были не столь очевидными и, во всяком случае, не поддавались отсеиванию на уровне резидентуры. Сам Радо (или анонимные авторы из ГРУ, писавшие или редактировавшие его мемуары) критически относился к достижениям возглавляемой им сети и впоследствии вспоминал, в частности, что к сентябрю 1941 года резидентура направила в Центр весьма и весьма дезориентирующую оценку численности вермахта в 400 дивизий при фактическом наличии 214. Личный состав военно-строительной “Организации Тодта” оценивался в полтора миллиона человек, что было очень далеко от реальности, завышенными оказались и сведения о наличии в воздушных округах люфтваффе миллиона военнослужащих. И в дальнейшем в радиограммах “Доры” присутствовали совершенно несуразные сведения. Вот лишь несколько примеров из сообщений 1941 года:

8 августа: “По официальным секретным немецким данным, потери за 1 месяц войны на Восточном фронте составляют 1 миллион убитых и раненых”[267].

23 августа: “В Гамбурге ярко выраженное антифашистское настроение”'[268]

15 сентября: “В высоких кругах немецкого офицерства все больше укрепляется точка зрения, что ввиду провала планов молниеносной войны победа невозможна, и нужно ждать поражения и большевизации всей Европы, если не удастся установить сепаратный мир с Англией. Но для этого нужно сначала устранить Гитлера и установить военную диктатуру”[269].

4 октября: “Немцы говорят, что применят химию всюду, где встретят упорное сопротивление русских. <…> Химия будет применяться с воздуха, при