Выжившая. Дневник девушки из Варшавского гетто - Мириам Ваттенберг

полна ужасных предчувствий. Последние несколько ночей мне снятся страшные кошмары. Я видела, как Варшава тонула в крови; вместе с сестрами и родителями я ходила по распростертым трупам. Я хотела бежать, но не могла и просыпалась в холодном поту, испуганная и измученная. Золотое солнце и голубое небо только раздражают мои расшатанные нервы.

27 июля, 1941

После долгой борьбы отец наконец получил место дворника со всеми привилегиями, которые влечет за собой эта должность. Он находится «в должности» уже две недели и помимо обычной еврейской повязки теперь носит желтую повязку с надписью «Хозяин дома». Он также получил от общины паспорт, в котором указано, что он освобожден от обязательных трудовых повинностей. Таким образом, он может свободно передвигаться по улицам, не опасаясь преследования. Дворники освобождены от различных коммунальных налогов, получают дополнительный продовольственный паек, двести злотых в месяц в качестве жалованья и бесплатное жилье. Но основной доход они имеют от того, что открывают дверь ночью. В соответствии с правилами комендантского часа дверь закрывается в ранний час, а за то, чтобы ее открыли, жильцы платят двадцать грошей и больше. В некоторые ночи эти сборы достигают двадцати злотых. Короче говоря, доход дворника в нынешних условиях необычайно хорош, так что неудивительно, что эту работу трудно получить.

Поскольку мой отец недостаточно силен, чтобы выполнять тяжелые обязанности дворника, а именно содержать здание в чистоте, мыть лестницы и вывозить мусор, он последовал своему первоначальному плану и взял дядю Перси в помощники. Ему он отдает и все свои прямые денежные поступления.

Сначала наши соседи с недоверием относились к новому дворнику, который еще вчера был арендатором, как и они сами. Они и представить себе не могли, что продавец произведений искусства и знаток классической живописи способен выполнять обязанности обычного дворника. Но вскоре они свыклись с мыслью, что даже добропорядочный гражданин может стать дворником и при этом остаться добропорядочным гражданином. Теперь они проявляют величайшее уважение и к моему отцу, и к дяде. Впрочем, они не единственные в гетто, кто опустился так низко по социальной лестнице. Дворником в соседнем здании является инженер Плонскиер, близкий друг нашей семьи, даже многие юристы теперь рады работать дворниками.

Глава VI

Тиф

29 июля, 1941

Бушует эпидемия сыпного тифа. Вчера число умерших от этого заболевания перевалило за двести. Врачи просто разводят руками в отчаянии. Нет лекарств, и все больницы переполнены. В палатах и коридорах постоянно добавляют новые койки, но это не решает проблему, и количество пострадавших ежедневно растет.

Больница на углу улиц Лешно и Рымарская вывесила в окне табличку «Мест нет». Детская больница Берсона на Сенной битком набита детьми разного возраста, все они больны тифом. Больница на углу улиц Лешно и Желязная закрыла свои двери: нет места даже для еще одного пациента.

Несколько дней назад я увидела на улице Лешно отца, несущего на руках довольно большого мальчика. И отец, и сын были одеты в лохмотья. Лицо молодого пациента горело огнем, и он бредил. Подойдя к углу улиц Лешно и Желязная, мужчина нерешительно остановился перед больничными воротами. Некоторое время он стоял там, видимо, соображая, что делать. Наконец несчастный положил больного сына на ступеньки, ведущие в больницу и отошел на несколько шагов. Измученный мальчик метался в конвульсиях и тяжело стонал. Вдруг вышла медсестра в белом фартуке и стала ругать убитого горем отца, который стоял, опустив голову, и горько плакал. Через некоторое время я заметил, что больной мальчик перестал ворочаться и как будто заснул. Глаза его закрылись, а на лице отражалось безмятежное удовлетворение.

Через несколько мгновений плачущий отец бросил взгляд на сына. Он склонился над своим ребенком и, сокрушенно всхлипывая, долго смотрел на его лицо, как бы пытаясь отыскать в нем след жизни. Но все было кончено. Вскоре появилась маленькая черная тележка, бесплатная услуга обществу, и еще теплое тело мальчика положили к нескольким другим, подобранным на соседних улицах. Некоторое время отец смотрел на удалявшуюся телегу. Затем он исчез.

Люди стали постоянно приносить больных людей к больницам. Матери, не выдерживающие вида своих детей, страдающих без медицинской помощи, надеются, что этим методом им удастся доставить больного в госпиталь. Эпидемия приняла особенно острую форму в районах улиц Геся, Налевки, Новолипки и Новолипье. В Маленьком гетто ситуация несколько лучше, потому что его населяют относительно обеспеченные люди, которые могут себе позволить частную медицинскую помощь.

Недавно из Львова, который месяц назад перешел к немцам, привезли противотифозную сыворотку. Советы, эвакуируя Львов, оставили большой запас противотифозной сыворотки в ампулах. Сейчас это драгоценное лекарство контрабандой провозят в Варшаву. Но купить его могут позволить себе только состоятельные люди: цена достигает нескольких тысяч злотых за ампулу.

Некоторые обитатели гетто получают по почте из Швейцарии посылки с различными лекарствами, особенно с противотифозной сывороткой. Швейцарская сыворотка превосходит российскую. В гетто ведется оживленная торговля лекарствами. Генек Гринберг, один из моих знакомых, занимающийся этим бизнесом, рассказал мне некоторые подробности о нем. Генек – высокий блондин настоящего нордического типа, в котором нет ни одной еврейской черты. По подземному каналу он часто переходит на другую сторону, где легко сходит за поляка с помощью поддельного удостоверения личности. Каким-то образом ему удается получать разрешение на поездку во Львов, где он покупает определенное количество ампул противотифозной сыворотки, на которые он получил заранее оплаченные заказы от зажиточных евреев в гетто. Эти поездки, несмотря на арийскую внешность Генека и поддельные документы, даются ему непросто. В поездах постоянно проводятся обыски, и немцы не только конфискуют контрабандные товары, но и налагают серьезные наказания, которые будут особенно суровыми, если обнаружится еврейское происхождение Генека. Но Генек является опытным контрабандистом. За три года войны он пересек несколько границ, занимался разными промыслами, скрывался от полиции разных стран и сумел избежать всевозможных опасностей. Он один из самых успешных людей в этом новом бизнесе. Это видно по его благополучному виду и элегантным платьям, которые носят его жена и дочь. Его сестра Ева Гринберг – член нашего домкома, а его двоюродная сестра Рутка – подруга моей младшей сестры Анны. Рутка целыми днями проводит в нашей квартире, и мои родители относятся к ней чуть ли не как к третьей дочери.

31 июля, 1941

Вчера состоялись наши последние экзамены. Я все сдала и сразу же записалась на так называемый продвинутый курс, который продлится еще семь месяцев.

Сейчас я сижу у окна новой квартиры, которую нам дали как семье дворника,