Выжившая. Дневник девушки из Варшавского гетто - Мириам Ваттенберг

и смотрю на улицу. Окно выходит на часть улицы Сенная, которая находится недалеко от Сосновой и где всегда царит большое оживление. На углу улицы есть газетный киоск. Само собой разумеется, что продающиеся там газеты – контрабанда, потому что официально в гетто можно продавать только «Газету Жидовскую». Но здесь можно купить «Нови Курьер Варшавский», «Дас Рейх» (Das Reich), «Кракавер Цайтунг» (Krakawer Zeitung) и даже «Фелькише беобахтер» (умлаут, как ниже Voelkische Beobachter)[46]. Иногда в официальных нацистских газетах появляются интересные статьи о различных гетто в Польше.

Рядом с газетным киоском находится продавец конфет и сигарет. Это пожилой мужчина с внешностью интеллигента. Он стоит, прислонившись к стене, и почти дремлет. Конфеты, которые он продает, сделаны из патоки и сахарина на крошечных фабриках в гетто. Сахар сейчас стоит тридцать злотых за фунт. Некоторые конфеты завернуты в бумагу со звездой Давида и надписью «Еврейский квартал». Они стоят от двадцати до тридцати грошей за штуку. Есть также конфеты, которые продаются по одному злотому за штуку.

Рядом пожилая женщина за столиком продает нарукавные повязки разного качества – от пятидесяти грошей до двух злотых каждая. Самые дешевые – из бумаги с напечатанной звездой Давида; самые дорогие – из льна с вышитой вручную звездой Давида и резинками. Эти нарукавные повязки очень востребованы в гетто, потому что немцы весьма щепетильны на этот счет и, заметив еврея с мятой или грязной повязкой, тут же избивают его.

Улица Сенная славится несколькими популярными личностями. Одна из фавориток здесь – миссис Бела Гельбарт, высокая, полная, симпатичная женщина с гладкими черными волосами с легкой проседью. Она идет медленно, пытаясь приспособиться к крошечным шагам своей черной собаки. Каждый день в одно и то же время она выгуливает это животное, иногда в окружении учеников нашей школы, которыми она особенно интересуется, поскольку является покровительницей искусств. Она ведет с ними оживленные беседы и среди молодежи чувствует себя молодой, хотя ей почти пятьдесят.

Дом напротив нашего, номер 42, сгорел во время осады. Этим утром перед руинами села женщина средних лет. Ее босые ноги, которые она вытянула перед собой, были покрыты гноящимися ранами, лицо распухло от цинги, а ноздри неестественно расширялись, как будто она задыхалась. Она попыталась поднять свое тяжелое тело, но не смогла. Люди проходили мимо нее в спешке, даже не оглядываясь. В любом случае они не могли ей помочь. Из свертка, лежащего рядом с ней, она вытащила кусок хлеба и попыталась его откусить, но зубы застряли в нем, а голова тяжело опустилась на мостовую. Чуть позже она приподнялась, все же откусила кусок хлеба и стала его жевать. Но желудок отказывался его переваривать, и она выплюнула хлеб.

Затем она снова попыталась встать с помощью своей палки, и наконец ей это удалось. Она сделала несколько шагов, зашаталась, упрямо оперлась на палку и вдруг стала биться головой о стену, крича: «Люди, помилуйте меня, убейте меня!»

Потом она резко упала, раскинув руки, и я на мгновение подумала, что ее страданиям пришел конец. Но через минуту она зашевелилась и хриплым голосом выкрикнула непонятные слова. Я побежала на станцию скорой помощи и подняла такую шумиху, что в конце концов они послали кого-то забрать бедняжку.

На улице Сенная такие сцены случаются относительно редко, но в районе улицы Гжибовская полно голодающих людей, которые приходят в общину за помощью. Здесь огромное количество почти голых детей, у которых умерли родители и которые сидят в лохмотьях на улицах. Их тела ужасно истощены, и сквозь желтую пергаментную кожу видны кости. Это первая стадия цинги; в последней стадии этой страшной болезни их тельца вздуты и покрыты гноящимися ранами. Некоторые из этих детей ворочаются и стонут, так как потеряли пальцы на ногах. Они уже не имеют человеческого облика и больше похожи на обезьян, чем на детей. Они просят даже не хлеба, а смерти.

Жители Варшавского гетто. Лето 1941 года

Где вы, иностранные корреспонденты? Почему бы вам не прийти сюда и не описать сенсационные сцены в гетто? Конечно, вы не хотите портить себе аппетит. Или вас устраивает то, что вам говорят нацисты, что они заперли евреев в гетто, чтобы защитить арийское население от эпидемий и грязи?

Некоторое время назад я читала в подконтрольной нацистам «Нови Курьер Варшавский» как раз такие репортажи о гетто от испанских и румынских корреспондентов. И каково же было мое удивление, когда я увидела, что и американский корреспондент, представлявший крупный журнал, дал себя обмануть нацистской пропаганде о гигиенической необходимости гетто в Варшаве! Весь мир отравлен?[47] Неужели нигде нет справедливости? Неужели никто не услышит наши крики отчаяния?

Улица Комитетовая, недалеко от Гжибовской, представляет собой живое кладбище детей, пожираемых цингой. Жители этой улицы живут в длинных подвалах-пещерах, куда никогда не проникает ни один луч солнца. Сквозь маленькие грязные оконные стекла видны изможденные лица и растрепанные головы. Это пожилые люди, у которых нет сил даже подняться с койки. Умирающими глазами они смотрят на тысячи туфель, проходящих мимо по улице. Иногда из одного из этих окошек протягивается костлявая рука, выпрашивающая кусок хлеба.

Сцены гетто на Гжибовской не менее печальны. Через каждые несколько шагов расставлены горячие железные или кирпичные печи. На них кипят большие кастрюли с водой. Рядом, на столиках или скамьях, лежат тонкие ломтики хлеба. Здесь за сорок грошей можно получить стакан горячей воды с сахарином и кусок хлеба. Огромная толпа людей слоняется среди невероятной суеты. Вот женщина, торгующая киселем из конских костей, десять грошей за порцию, затем торговка конфетами, а чуть дальше женщина, торгующая рыбными котлетами из мелких рыбок, которых в гетто называют «вонючками». Такие рыбные котлеты стоят тридцать грошей, а с куском хлеба – пятьдесят грошей. На них тоже много покупателей.

Гжибовская всегда заполнена полчищами нищих, так как здесь находится самая большая общественная кухня, поддерживаемая общиной. Эта улица также является ужасным рассадником сыпного тифа. В каждом доме по несколько больных сыпным тифом. Но те, кто еще может ходить, надеются, что им удастся пережить весь этот ужас. Все стараются забыть о смерти и разрухе, которые царят повсюду. Любимое место для развлечения в самом сердце гетто – кафе «Хиршфельд» (Hirschfeld).

Это заведение находится на углу улиц Сенная и Сосновая. Там есть все, что душа пожелает: самые дорогие наливки, коньяк, маринованная рыба, консервы, утка, курица, гусь. Цена ужина с напитками здесь от ста до двухсот злотых.