Прости грехи наши… Книга первая - Елена Дмитриевна Фетисова

неумело бросивши мяч, а как раз другое… Когда один или группа мальчишек избивают своего товарища, а все остальные спокойно наблюдают за происходящим, при этом луцкая семечки! Вот, чего нужно бояться – равнодушия.

Как сказал болгарский революционер Ю. Фучик: «Именно с их молчаливого согласия, совершаются все злодеяния на земле…». В моей школьной практике…

Анна слушала его, как зачарованная. Алексей Петрович рассказывал спокойно, уверенно, ей был приятен сам его голос, проникновенный, добрый… Здесь женщина могла позволить себе глядеть на этого человека без смущения.

Высокий, стройный мужчина с волнистыми волосами и руками пианиста… Мысль о его руках преследовала Анну с их первого знакомства.

Директор поймал взгляд Крушининой, но не задержался на лице, как обычно. Сегодня он разговаривал со всеми. Родители изредка покашливали и шептались, но в целом сидели тихо, будто, то было не собрание, а запоздалый на много лет урок.

– ....На этом я, пожалуй, закончу, уважаемые взрослые, – обращаясь к присутствующим, завершил свое выступление директор, – Надеюсь, сказанное мною сегодня поможет в воспитании ваших сыновей и дочерей.

Скрежет переставляемых стульев заглушил его последние слова. В гомоне, наполнившем зал, Анна расслышала позади себя:

– Надо же, – говорила одна женщина другой, – Не назвал моего шалопута…

– А, может, просто забыл? – засомневалась та.

– Да, где уж… Он как про разбитое стекло заговорил, у меня, так сердце и екнуло. Ну, Славка, ну сорванец…, – заворчала слабонервная мамаша.

Анна окунулась в холодный осенний вечер. Ранние сумерки плотной темной завесой упали на желтые, еще светящиеся квадратики окон. На улице было неуютно, задувал сильный, порывистый ветер. Женщина зябко передернула плечами и ухватилась снова за ручку школьной двери, будто боялась потеряться в этом завывающем сумраке.

– Как быстро стало темнеть, – настигли ее слова Алексея Петровича.

Анна обрадовалась его появлению.

– Вы так, хорошо говорили, Алексей Петрович, – сходу похвалила она директора.

– А вы, так внимательно слушали, Анна Григорьевна!

Они оба рассмеялись.

– Неужели вы заметили? – спросила женщина, – Мне, казалось, вы и не смотрите в мою сторону…

– Не забывайте, я – учитель, и глаз у меня наметан. Прилежных учеников я вижу сразу.

– Да, вы просто смеетесь надо мной! – разочарованно проговорила Анна.

– Нисколько. На красивых женщин я готов смотреть до бесконечности!

Темная вуаль осеннего сумрака надежно скрывала ее лицо, однако Анне сделалось неловко, когда она почувствовала, как в очередной раз загораются ее щеки.

– Мне, к сожалению, пора…, – грустно сказала женщина и сама удивилась собственному голосу.

– Вы разрешите мне вас проводить? – неожиданно для нее прозвучал вопрос.

– Но ваш дом почти рядом, – нерешительно запротестовала Анна.

– В такое ненастье…, – начал говорить мужчина, но в этот момент порыв ветра чуть было не сорвал с его головы шляпу, – Вот, видите, – вовремя придержал он ее, – Я хочу быть уверен, Анна…, Анна Григорьевна, – поправился мужчина.

– Что меня тоже не сдует?– закончила за него фразу Анна.

Они опять рассмеялись.

– И в этом тоже…, – непонятно сказал директор.

Следующие несколько шагов они прошли молча. Но, вот, в притихшем воздухе раздалось, наводящее ужас, тоскливое завывание, и налетевший ветер с новой силой ударил по их одиноким фигурам.

– Ой! – вскрикнула женщина и закрыла ладонями лицо.

– Что такое случилось?! – вплотную приблизился к ней Алексей Петрович и развернул Анну к себе.

– Кажется, мне что-то попало в глаз, – сказала она, очутившись в кольце его рук, – Этого еще не хватало…

Они подошли к подслеповато мигавшему на ветру фонарю.

Алексей Петрович взял Анну за подбородок. Она почувствовала тепло его пальцев, и лицо его было так близко…

– Кажется, соринку смыло слезой…, – тихо проговорила она.

Может быть, из-за бури Алексей Петрович не расслышал ее слов. С какой-то особой осторожностью он провел ладонью по щеке женщины, будто прикасался к чему-то очень хрупкому и вечному.… Вопреки возмущенному разуму Анны, глаза ее сияли, как две заблудшие в ночи звезды. Мужчина, теряя всякий контроль над собой, попав во власть этого неудержимого света, склонился к ее полуоткрытым губам…

«Этого нельзя делать», – мелькнула в голове Анны последняя разумная мысль. Но было поздно. Горячее дыхание Алексея Петровича обожгло ей рот, и она ощутила его нежное прикосновение.

И в этот самый момент, будто кара Божия, Анна наяву ощутила, как земля уходит из-под ее ног. Серый туман, расстроивший сознание, скрыл даже непроглядную темноту вечера. Женщина, медленно оседая, начала падать вниз.

Алексей Петрович, не понимая, в чем дело, подхватил ее расслабленное тело.

– Анна! – позвал он, – Что с тобой, Анна?!

Женщина молчала.

– Помогите же, кто-нибудь, помогите! – старался перекричать он шум непогоды, но кроме зловещего воя ветра, никто не откликнулся.

С трудом справляясь, он поднял Анну. Директору давно не приходилось носить женщин на руках. Он благодарил, теперь, свою забывчивость, когда толкнув дверь своего дома, та покорно распахнулась. Положив женщину на диван, Алексей Петрович кинулся к выключателю. Свет обнадеживающе вспыхнул, он расстегнул Анне пальто и приложил ухо к ее сердцу: тихо, но оно стучало.

– Слава Богу! – сказал он вслух, и, роняя все в поисках нашатыря, струсил, когда комната, вдруг, опять погрузилась в темноту, – Только, этого не хватало…, – ругаясь в потемках и громыхая, с трудом отыскал свечку Алексей Петрович и дрожащими пальцами зажег ее. Наконец, нашлась и аптечка.

Анна, приоткрыв глаза, увидела слабый отблеск огня и испугалась. Ей почудилось, что время повернулось вспять и она снова одна в пустом ненадежном доме.

Алексей Петрович, заметив, что женщина очнулась, протянул к ней руку с лекарством еще раз. Но Анна неожиданно пронзительно закричала, нарушив тишину учительской комнаты. Она решила, что это Никола явился надругаться над ней, как много лет назад, и со всей силой, на которую была способна, оттолкнула ненавистный образ.

– Анна, это же я, Алексей Петрович. Не волнуйтесь, все хорошо, – как успокаивающая таблетка проник его голос в сознание женщины. Она не сразу, но стихла.

– Где, где я нахожусь? – спросила Анна, – Это церковь, откуда свечи?

– Вы у меня дома, Анна Григорьевна, так уж получилось.… Если бы вы, только, знали, как меня напугали.… А свечи, потому что отключили электричество. Видимо, где-то провода порвало…

– Простите…, – слабым голосом сказала женщина.

– Вы больны, Анна Григорьевна? – спросил учитель.

– Да, нет, не думаю… Это, должно быть, просто усталость.

– Не похоже…, – обеспокоенно проговорил Алексей Петрович, – Вы слишком долго не приходили в себя. Вам необходимо, Анна, показаться врачу.

– Нет, нет! Это совсем уже ни к чему, – запротестовала женщина и попыталась встать.

– Мне нужно идти. Дома, теперь, волнуются.

– О чем вы говорите, я никуда не отпущу вас в таком состоянии. Вам просто необходимо отдохнуть, хотя бы немного…, –