Прости грехи наши… Книга первая - Елена Дмитриевна Фетисова

– Он такой, он может.… А у меня тут сын учится, – улыбаясь, добавил он, – Славка Пронин, может, помните.… Я, как увидел, что Васька в школу побежал, сразу догадался зачем…

Не слушавший его, Алексей Петрович начал торопливо собираться. Он даже забыл поблагодарить своего спасителя.

«Анна…», – не давали покоя тревожные мысли, – «Он же не пощадит ее, это пьяный дикарь…».

Женщина устало шагала по деревне, усыпанной опавшей листвой. С каждым днем ее становилось все больше, и Анна невольно подумала, что, вот, так же осыпаются и дни ее жизни. И кто-то, более молодой и крепкий равнодушно ступит и по ним.

Анна удивилась и одновременно испугалась, когда увидела напротив дома знакомую фигуру Алексея Петровича.

– Что-нибудь случилось? – обеспокоенно спросила она вместо приветствия.

Он обернулся и облегченно вздохнул.

– Наконец-то, я дождался тебя, Аннушка…, – он взял ее руку, – Мы должны уйти отсюда, немедленно!

Женщина заволновалась еще больше.

– Да, что же стряслось?!

– Он способен убить, это чудовище! Тебе нельзя возвращаться домой, – сбивчиво начал объяснять директор, – Час назад он набросился на меня, как безумный, с кулаками. Пойдем скорее! – потянул он за собой Анну.

– Подожди, – высвободила она свою руку, – Не обижайся, Алексей, но я никуда не пойду с тобой…

– Я, что-то сделал не так…., – растерянно проговорил мужчина, ощутив пустоту в ладонях.

– Нет, – печально улыбнулась Анна, – Это я все делаю неправильно. Ты иди, не волнуйся за меня…

– Но я не могу оставить тебя одну с этим пьяным монстром!– хотел он снова дотронуться до женщины.

– Не надо, Алексей, – чувствуя себя неловко, сказала Анна, – Люди смотрят…

Алексей Петрович остался один. «Неужели, это и есть твой выбор, Анна», – горько подумал он. Березовые ветки хлестнули директора по плечу, будто рука верного друга: «Ничего, мол, бывает и так…».

Умный мужчина понимал: затравленная нелегкой жизнью Анна не хотела причинять боль другим, даже если они и не умели этого ценить, и, тем не менее, душа Алексея Петровича стонала от обиды и досады.

– Кружить голову мужикам дело нехитрое, – подошла к нему тихо Верка, и мужчина вздрогнул от недоброго голоса, – Расхлебывать куда труднее…

Алексей Петрович поднял голову и посмотрел на сельчанку. Ее глаза не понравились ему: зависть, как сквозняки, разгуливала в них.

– Не скажите, – отозвался учитель, – Мужчина не на всякую женщину посмотрит, – слово камень бросил он в ее сторону обидные слова и, развернувшись, зашагал прочь.

Верка глянула на свое новое платье, торчавшее из-под фуфайки, которое специально одела ради него и чуть не расплакалась.

– А еще директор называется…, – шмыгнув носом, просипела она вслед, – Такой же кабелюга, только, при галстуке…

Не успела Анна захлопнуть дверь, как Дарья кинулась ей навстречу.

– Как милиционер, более часу уже караулит…. Чего он Василия-то дразнит… Ты бы сказала ему, дочка…

– Уйдет он сейчас, мама…, – устало проговорила женщина и, смахнув платок, села, закрыв глаза, на табурет.

Старуха подошла к невестке, костлявой ладонью провела по волосам.

– Я не осуждаю тебя, дочка, – вздохнула она. – Не сладко тебе живется с моим Васькой, но Христом Богом тебя заклинаю, не бросай его! Пропадет он без тебя, – захныкала старуха, – Ведь любит же, окаянный…. Почто, только, кровь портит…

Глаза Дарьи, похожие на нераскрывшиеся бутоны после дождя, набухли слезами. Она, вдруг, вспомнила, как бежала много лет назад по засеянному рожью полю, спотыкаясь на комья, грубо вспаханной земли, обезумевшая от страха и горя. Совсем рядом проходила утрамбованная дорога, но так было ближе. Ее, тогда молодые, ноги несли, как крылья, и материнское сердце готово было выпрыгнуть из груди тут, же на чернозем, покрытый зелеными ростками. Весть о том, что ее Васька и мальчишка, живущий через три двора, подорвались в лесу, настигла ее, как безжалостный смерч. И она, Дарья, потерявшая уже мужа, и едва не лишившись рассудка от этого известия, мчалась по зеленому морю колосьев, и палящее солнце не успевало обсушивать ее нескончаемые слезы.

Когда же слабый запах дыма ударил ей в голову, и женщина увидела сломанную обгоревшую березку, она, готовая, вот-вот, лишиться чувств, сделала над собой последнее усилие и, раздвинув людскую стену, увидела зияющую воронку посреди зеленой солнечной поляны. Широко раскрытыми глазами искала она там останки сына, как, вдруг, трясущиеся маленькие пальцы обхватили ее сзади.

– Мама…, – услышала женщина, но не смогла повернуть голову, ужасающее зрелище сковало тело. Васька, перепуганный, с подпаленными ресницами и чубом, размазывая слезы по грязным щекам, прохлюпал, – Я больше никогда, так не буду, мама…

Дарья, израсходовав все свое мужество, упала без памяти на пахнущую смерть землю.

Старуха, дрогнув острым подбородком, очнулась от воспоминаний и вслух сказала, непонятно для кого:

– А ведь Тонькин-то мальчонка, сколько лет уже лежит…, – и прижала голову невестки к пыльному фартуку, – Ох, Аннушка… Жизнь-то, какая не простая…

Анна помыла Ваньку и уложила в хрустящую накрахмаленную постель. Мальчику не хотелось спать. Дурачась, он забрался с головой под одеяло, и хитро выглядывая оттуда, наблюдал за матерью, которая хлопотала рядом. Занятая Анна взбивала подушки. Несколько перышек выпорхнуло наружу. Ванька поймал их и, когда мать наклонилась, незаметно прицепил их ей на волосы.

– Ты, теперь, тоже чудо в перьях, мамочка! – захихикал сын.

Однако мать не отреагировала. Казалось, она не замечала Ванькиных проделок, но вот, ее рука незаметно подкралась сзади и, поймав Ваньку за нежную розовую пяточку, легонько пощекотала по ней. Мальчишка, отбрыкиваясь, зашелся отчаянным смехом и запутался в постельном белье.

– Попался, маленький проказник! – словно мышонка из норы, вытащила его мать наружу.

Хохочущий ребенок крепко обхватил ручонками шею матери.

– Я, так люблю тебя, мамочка! – и, глядя в ее ясные добрые глаза, спросил, – Ты ведь всегда будешь со мной, правда?

Анна поцеловала и пригладила его всклоченные рыжие волоски, – А, как же иначе, сынок?

Мальчик перестал смеяться и по-взрослому озабоченно вздохнул.

– Значит, ты и меня возьмешь с собой в город жить?

– В город? – переспросила удивленная Анна, – С чего ты это взял, сынок?

– Так в деревне все, только, и говорят, когда твоя мамка с учителем поженятся, они в город уедут, – дрожащими от обиды губами вымолвил мальчик.

– Ванюшка…, – прижала она лохматую поникшую голову мальчишки к груди, – Не верь им, это неправда, сынок!

– А чего же, тогда он под нашими окнами целый день простоял. Я его совсем не люблю, мама, и уезжать никуда не хочу! – громко захныкал Ванька и, еще крепче прижался к Анне, – Я папку нашего люблю и тебя!

Анна растерялась. Крупные детские слезы, прожгли грудь женщине до самого сердца. Она почувствовала себя бесконечно виноватой перед