Redrum 2018-2019 - Юлия Саймоназари

— такие крохотные, что свет будто застревал в них. Артем подполз на корточках, приник, разглядел сквозь грязь и песок где-то вдалеке краешек голубого неба. Метра три. Может, немного больше. Если рискнуть и начать аккуратно копать, есть шанс. Даже если грязь в какой-то момент обвалится, он вполне может выбраться. На девушку было наплевать. Она к тому моменту уже должна быть мертва.

Горячее дыхание. Всхлип. Артем включил телефон и направил свет на лицо девушки. Подбородок был в крови, нижняя губа разодрана. Впечатляюще. Ее приятно будет есть.

Он бросился на нее с возбуждением дикого зверя, со страстью голодного животного. Отшвырнул подвернувшуюся бутылку с водой. Девушка закричала, выставила руку, защищаясь. Артем ухватил за запястье, набросился на ее тонкие пальчики, с хрустом откусил мизинец, запихнул безымянный и средний в рот, разодрал зубами, принялся грызть, рвать, жевать. А девушка подалась вдруг вперед, судорожно дернулась и с какой-то невероятной, нечеловеческой силой запихнула руку Артему глубоко в горло. Он с удивлением почувствовал, как костяшки обглоданных пальцев рвут ему небо, как челюсти болезненно расходятся в стороны, а язык, зацепившись за что-то острое, разделился надвое, будто его разрезали. Рот наполнился кровью, пятна боли вспыхнули перед глазами. В этот момент Артем вспомнил, что у девушки ведь были завязаны руки. К скамейке примотаны. Как она их развязала, черт возьми? Как?!

Она показала. Почти сразу. В свободной руке ее был нож — один из набора для разделки мяса. Все ведь лежало вместе — вода, ножи, специи и приправы, жидкость для розжига — во внутренней полке салона, в кейсе, к которому связанные девушки никогда бы не добрались.

Она ударила слабо и неумело. Чиркнула лезвием по руке. Артем рванулся, заскулил, а потом его стошнило — пальцы девушки забрались так глубоко в глотку, что стало нечем дышать. Едкая желчь поднялась по пищеводу и застряла там.

Еще один удар. О, она была слишком сообразительной для автостопщицы — сжала нож в кулаке и ткнула Артему под ребра. Он услышал, как с чавкающим звуком расходится плоть.

Удар! Хрустнуло ребро.

Удар! В глазах потемнело.

Девушка выдернула руку из его горла, и следом выплеснулась рвота с отвратительным рыгающим звуком. Артем упал на бок и теперь уже скулил без остановки. Он хотел вскочить, хотел сломать ей череп, высосать ее мозг, оторвать ей язык, в общем, заняться тем, чем занимался всегда — но не было сил. Их попросту не осталось.

А девушка наносила один удар за другим. Один за другим. Она била до тех пор, пока Артем не перестал шевелиться. Экран телефона в его руке погас.

Артем был еще жив, когда мир погрузился в темноту. Он думал о том, как все же было бы прекрасно увидеть в последний раз закат: разливающийся по волнам бордовый солнечный свет; далекий голубой горизонт, постепенно окрашивающийся в серый; первые робкие звезды, которые быстро уступают место россыпи миллиардов других. Как же волшебно было бы ощутить на губах вкус ветра и нежность его горячих объятий.

Так думал Артем, пока девушка за его спиной ползла к светящимся точкам, пока она расковыривала грязь, отбрасывала ломти глины в стороны, разгребала песок, делала свет больше и ярче. Две полоски рассекли темноту и осветили разбитый кейс, вывалившийся из полки.

Артем думал о закате, и ему было приятно и почти не больно. Он уже не видел, как девушка упала, не в силах справиться с потерей крови и усталостью. Он не хотел знать, выберется она в конце концов или нет.

Хотелось насладиться эйфорией, окутавшей тело. Последние секунды. Мгновения.

Окончательному счастью мешала какая-то мелочь. Будто соринка в глазу. Перед смертью Артем понял, что именно: крохотный кусочек кости — фаланга мизинца, застрявшая в горле.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Наталья Хмелева

Скотина

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Автор о себе: «Родилась 8.01.1991 в Великом Новгороде. Закончила НовГУ им. Ярослава Мудрого по специальности журналистика и PR. Пишу с детства, тогда это были стихи. Потом, в институте, — путевые очерки и миниатюры… Этот рассказ — мое второе произведение, принятое в печать».

⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

1.⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Самой омерзительной вещью, по мнению Кирилла, было зеркало.

Он смотрелся в прямоугольный кусок стекла, висевший на стене в прихожей и то, что он видел, было ужасно, начиная с фигуры — в это утро по-особенному толстой и оплывшей… Впрочем, не важно, как сползает живот на жесткую полоску ремня: в первую очередь люди смотрят на лицо, а в этом была главная проблема.

Потому что над белыми уголками воротника торчала обезьянья задница.

Кирилл мял в руках шапку, не в силах оторвать взгляд от пунцовых подушек, чуть тронутых синевой щетины, заплывших глаз и раздутого багряного лба. Помедлив, он надел шапку и застонал: трикотажный колпак сидел на нем, как презерватив, натянутый на Чупа-чупс. Средства от аллергии дома не нашлось, а ехать в аптеку было уже некогда. Оставалось надеяться, что горящий проект отвлечет коллег от его лица, но надежды на это было мало: известно, как люди смакуют несчастья, падающие на голову начальства, а должность ведущего маркетолога позволяла Кириллу считать себя таковым. Он снова застонал — на этот раз от боли — и понял, что до конца жизни будет ненавидеть кайенский перец, или что там вчера сыпала жена в бурито?

Кирилл ощупал щеки. Кожа казалась горячей и пульсировала, словно под ней билось сердце. Его передернуло. Он отвернулся от зеркала, нашарил на тумбочке автомобильные ключи. Реальность походила на сон — слишком живой, пахнущий сквозь открытую дверь кухни сырными тостами и капучино; сон, в котором тряслись колени, а ноющая боль над бровями сводила с ума. Все еще надеясь проснуться, Кирилл вышел на улицу, в натянутой до глаз шапке похожий на диснеевского гнома.

Рабочий день прошел так, как он и предполагал. И хотя реальных доказательств не было, насмешливое сочувствие мерещилось ему на лице каждого, кто заглядывал в кабинет. Рекламная кампания должна была стартовать в конце недели, а потому дверь в «логово» Кирилла, стол которого то и дело сбрасывал скользящие кипы документов и макетов на пол, будто протестуя против царящего на нем беспорядка, открывалась едва ли не каждую минуту. Мерещилось, что коллеги выстроились под дверью и сменяют друг друга лишь для того, чтобы