Семь видений богатыря Родиполка - Анастасия РУТТ

крепко обнял Родиполка, как родного сына, да долго не отпускал. А отпустивши, мягко, с нежностью, сказал:

— Отдохнуть надобно перед боем, иди в опочивальню свою, иди…

— И ты иди, Светлолик, — сурово сказал сыну, — иди к дружке своей, заждалась уже.

Спохватился было Вольха Силович, но того слова назад не вернуть. Напомнил сыну о больном его, словно упрек сделал.

Взглянул на отца сын озлобленно, да и ответил зло, каждое слово отбивая:

— Нет той дружки у меня! Извел я ее! Лежит. С перины белой не встает, ни жива ни мертва, — прямо в глаза отцу глядя, словно к бою готовился.

— Иди уже, — мягче сказал Вольха. Но того уж не исправить. Сказано все уже обидное.

Светлолик ушел, словно туча грозная. «Недоброе от тебя будет», — подметил про себя богатырь, глядя вслед младому князю.

— Княже наш светлый, позволь разрешения испросить у тебя, — обратится Родиполк к Вольхе.

Тот улыбнулся да поправил свой темный ус:

— Обращайся, коль не шутишь.

— Не осерчаешь? — проверял Родиполк князя.

— Не осерчаю, не осерчаю, — ласково щуря глаза, ответил князь.

— То принеси мне ковш воды, чтоб тело свое обтер, — просил Родиполк князя, прямо глядя тому в глаза.

Княже не осерчал. Улыбнулся, обрадовался тому, кивнул и ушел. Вернулся он через миг с двумя деревянными ведрами воды. Родиполк снял с себя серу длинну рубаху с материнской обережной вышивкой по грудине да спине. Наклонился вперед, словно с поклоном князю, а князь-то его из ведра поливать стал. Как вылил всю воду, Родиполк хотел уйти уже, но услышал девичий голос позади:

— Батюшка мой родный, что ж ты богатыря-то моришь?

Родиполк обернулся. По ступенькам медленно спускалась к ним дочь Вольхи Силовича — Милолика. В одной руке несла хлеб округлый, а в другой — кувшин молока. Через плечо у нее перекинуто полотно обережное. Родиполк поклонился ей как девице княжеской. Она подошла к нему мягко, повернулась плечом с полотном светлым:

— Возьми то полотнище да оботрись, — ласково сказала княженька. — С обережной вышивкой оно, в завтрашнем бою оберегать будет.

— Благодарствую тебе, княженька мила. — А про себя подумал, что ж это князь не укоряет ее, что к молодцу сама вышла, да еще и завечерней. Али сговор был между ними? Он вдруг вспомнил, что без рубахи. Покраснел, на щеках проступили красные пятна, даже шрам, что был на грудине, казалось, стал румян. Но было серо во дворе, да того никто и не приметил.

— То дочь моя, княжна Милолика, нраву буйного, но доброго, — назвал ее Вольха Силович.

Родиполк взял полотнище с тонкого плеча Милолики, а как обтерся, так она ему хлеб круглый подала да кувшин молока. Сев на крыльцо, спиной к ней, он принялся есть, чувствуя, что она его рассматривает, да не замечая, что княже, глядя на них, ус покручивает, как всегда ежели чего задумал. Родиполк старался есть быстро, желая избавиться от княженьки и ее взгляда. Он вернул кувшин, и мучавшее его стеснение минуло. Ему почудилось, что она улыбнулась, поняв, какое чувство вызвала у богатыря, а потом, развернувшись, гордо ушла. Чувствуя опять свой стыд, и вновь стыдясь за него, богатырь, попрощавшись с князем, быстро ушел к себе в опочивальню. А про себя подумал: небось, краса, что и жениха на нее не сыщещь. Но али гонору много, али нраву.

…Ночь была тиха, словно все замерло в округе, ждало боя славного. Родиполку от того еще неспокойнее было, чуял он недоброе. Все ему виделся, словно обманка та, княже младой да хмурый. «Будет то ночь тревожна, — думал Родиполк, ложась на перину, — буйна…»

Среди ночи дверь в спаленку Родиполкову отворилась, вошел с лучиною Светлолик — старший княжий сын. Родиполк признал того сразу по шагам его тихим, робким. Подошел тот к перинам Родиполка. «Неспроста ты так крадешься, светлый княже», — думал богатырь, наблюдая за ним из-под полуприкрытых век. Родиполк замер, весь собрался, затаился. За каждым движеньем Светлолика наблюдал. Тот достал нож и чуть пошатнулся. В хмельном дурмане он, верно. Княже занес руку над богатырем, сталь ножа холодно блеснула в огне лучины. Когда красивые князевы глаза сверкнули таким же холодом, как та серебряная сталь ножа, Родиполк крутым движеньем повернулся округ себя да упал на пол. В тот же миг Светлолик вонзил нож в перину. Богатырь вскочил на ноги да резким ударом кулаком свалил князя на деревянный пол. Светлолик с грохотом упал, а лучина отлетела в сторону. После он еще силился подняться, но хмель был сильнее да поборол его. Растянувшись, раскинув ноги подле кровати Родиполка, Светлолик крепко уснул. Теперь-то до зорьки проспит, не шелохнется. А поутру небось прощенья просить будет. Лучину Родиполк поднял да поставил подле обережницы, чтоб огня большого не сделала. «Не туда-то ты, княже, силу свою направляешь, — думал Родиполк, вынимая нож из перин да кладя у ног князевых. — На врагов надобно, а ты своих собратьев изводишь». Перина-то была испорчена, изрезана. Пух белый из нее повытрепался да летал округ. Богатырь сбросил с себя одежду, да так и лег голым на пол. Подложив под голову руку, уснул.

Проснулся он, как и в обычай свой, на зорьке младой, чтобы солнышко встретить ясно да в лучах его обогреться, силы принять. Одевшись, выбежал из терема да на луг — белушку собрать, отварить ее в снадобье. На зеленом большом лугу белушки было много. Ее маленькие светлые головки то и дело раскрывались под теплыми лучами утреннего солнца. Став на колени, Родиполк испросил разрешения у самой земельки-матушки да ее жителей, трав да цветов. Словно улыбкой, качнулись в ответ богатырю травы, земелька-матушка не перечила, а ласково, по-родительски ответила ему. Родиполк, еще раз поклонившись, набрал целую охапку цветов да понес в терем.

Вольха Вениславович уже не спал, а, нарядившись, сидел на своем дубовом стуле с высокой спинкой да совет держал с боярами. Бояре-то те округлы, с бородами, вокруг дубового стола восседали да князя молча слушали. Княже был наряжен во все княжеское, дорогое. Красны сапоги начищены сверкали самоцветною отделкой на сильных ногах князевых. Штаны его алы были вправлены в сапоги. Поверх — рубаха длинная до колен, шелкова, багряна, с вышивкой золотою обережною по рукавам до локтя, по низу да по шее. Поверх рубахи — кафтан без рукавов, весу был немалого да рисунок особый имел — княжеский. По низу кафтана того трава зеленела из камней изумрудных, посередке — море синее блестело, а по верху солнце янтарное светило да округ сияние светлое испускало. Княже боярам наставления давал напоследок, что им делать