Семь видений богатыря Родиполка - Анастасия РУТТ

пестрого — охранял, наблюдал. Вдаль все всматривался, глаза свои еще более сужал. Подошел к нему богатырь, девкою одетый, поклонился. Хан-то ус свой черный пригладил и на шатер рукой показал. Зашли они, воин чернохорый и Родиполк. Молодой хан, улыбаясь, стал с себя оружие снимать, ножи да стрелы, раздеваться для утех плотских. Когда гол остался, стал подходить к богатырю ряженому, думая, что перед ним девка. Из широкого рукава своего платья быстро достал Родиполк нож острый и вонзил прямо в сердце молодому воину. Тот не вскрикнул, глаза широко раскрыл, словно дивился чему, да рухнул наземь замертво. Вытер нож свой Родиполк о вещи чернохорого хана, глаза ему закрыл и вышел из шатра.

Подошел к другому молодому хану, чернобровому да длинноусому. Поклонившись ему, сам указал на шатер. Усмехнувшись, чернохорый вошел за Родиполком. Остановились они друг против друга. Хан стал скидывать с себя вещи, с пояса оружие, ножи закругленные да стрелы, спустил, а после и штаны темные. Собрал Родиполк в руке своей силу всю — и ударил ножом прямо в шею. Захрипел тот, зашипел, кровью закашлял, ненавистным, но гаснущим взглядом смотрел на богатыря. Вытянув вперед крепкую руку, схватить богатыря хотел, но не смог — умер в крови своей ханской. Сердце затрепетало в груди младого воина, дух-то сжался, но не от страха, а от увиденного: предсмертного биения тела воина иноземного.

Постоял немного Родиполк в шатре, успокоившись, вышел да направился к другому воину. Тот был старше его, мужалый. Глазами-то своими лихими черными оглядывал все. Руки, скрещенные на сильной груди, были мощные, большие. На спине его широкой висело два меча в ножнах серых блестящих. «Этого бить надо быстро, да не один раз, чтобы мечами не управился», — подмечал Родиполк, подходя к воину. Ряженый богатырь поклонился тому да указал на шатер. Воин мужалый ухмыльнулся, глаза черные узкие сверкнули. Он свистнул да позвал другого чернохорого молодца. Тот подошел, завидев девку младую, посмеивался. Мужалый воин указал на шатер, а другой воин остался возле шатра, у самого входа. Родиполк, заходя в шатер, успел приметить, что у младого воина один меч, да не за спиною, а в руках.

Богатырь вошел — да обомлел. В шатре да на мягких малиновых подушках сидел старший сын князя Вольхи Вениславовича, Светлолик. Хоть и одет он был как хан чернохорый, но образ русичей не скроешь. Волосы у младого князя светлые до плеч вились, а у чернохорых-то больше темные, смоляные. Глаза синие, вон как блестят, как небо ясное, светлое. А у чернохорых-то все более земляные, черные, злобные. «Не выйдет-то у тебя ничего, младой княже Светлолик, — с болью думал Родиполк, глядя зло на князя. — Не спрячешь род-то свой под нарядом ханским». Родиполк его узнал, но и сам смекнул, что понял Светлолик, кто пред ним стоит. «Не делай беды, младой княже Светлолик, не отдавай землю родимую», — просил мыслею Родиполк, глядя на младого князя, развалившегося на малиновых подушках.

Как только за мужалым чернохорым воином запахнулись полы шатра, так вскочил Светлолик да и ударил мечом одва раза в шею да живот. Чернохорый воин тот руками мощными живот прикрыл, да так и упал, лицом на землю. Ряженый напоследок взглянул в ясные глаза младому князю, словно проверить хотел того в опоследний раз. В глазах-то тех синих жизнь была долгая да верная. Богатырь присвистнул, вошел молодой воин, что шатер охранял. Он успел только подивиться, как Родиполк проткнул его же мечом его собрата, да так и упал на того сверху и застыл с поднятыми руками. Далее надо было подождать, как серо станет. Платье на Родиполке кровью залито, да и вуалька потяжелела от алой водицы. Ждать недолго, вон уже и небо красно стало. Светлолик обернулся к Родиполку да сказал заговорщицки:

— Ты-то, Светогор, пойди к ближним, а я пойду к дальним, словно договор слаживать, а сам-то их и порешу — тихо, чтоб другие того не заметили.

Родиполк кивнул да снял вуальку, замотал ею губы да усы золотисто-рыжие свои, чтобы только глаза видны были. Пошел дальше к шатрам чернохорых воинов. Опятому ханскому воину с одного маху голову срубил, словно дерево под корень. А как ошестого колол мечом изогнутым, чернохорским, так тот за вуальку рукой схватился, да так и умер.

Посерело. Более лицо свое Родиполк не стал скрывать, в серости-то и не разглядишь его. Последующего убил во сне. Воин тот, охранник, младой был да неопытный, заснул возле своего шатра. Богатырь проткнул его, лежащего навзничь, а тот и не понял, умер сразу. У спящего Родиполк забрал лук со стрелами, да и убил одвух сразу, пустив им в головы. Опоследнего воина богатырь убивал тяжело. Ножом проткнул его сердце. Но тот сильный оказался, в предсмертии своем проклинал богатыря на своем языке чужестранном. Он-то, последний воин, не старше Родиполка летами, на своем чужестранном языке слова говорил незнакомые, но ненавистные. Все последние силы свои вложил он в проклятия. Проклинал он весь род богатыря будущий, всех детей да внуков его.

Вернулся Родиполк к витязям русичам — воинам своим. Банька догорала, и все, кто был в ней, тоже. На рассвете всех воинов чернохорых витязи да богатыри русские закололи копьями острыми.

Рад да светел был князь Вольха Вениславович, выиграли бой тот княже и богатыри его. Но Родиполк опечалился, смуту да тяжесть в сердце впустил, вспоминая молодого воина с проклятиями. Глаза того ханского молодца горели ненавистью злобною, слова те черные он прямо в сердце Родиполку сказывал. Ханга же мудрая учила правнука своего, что в сердце смуту нельзя запускать, ведь она, смута, как поселится там, так и овладеть может и утянуть за собою в темные леса Зарукки, да и там оставить. А коли там оставит, так можно и не вернуться и дороги назад не узнать да не увидеть. Дух-то сильный надобно иметь, как и тело свое, говорила да учила богатырка Ханга-Огнеяра.

Рядом с Родиполком сел на лаву главный богатырь Альхон Градемирович. Взглянул на него, да и понял все.

— Тяжело тебе-то поперву, — сказал ласково Альхон, словно брату младшему. — Но за землю-матушку, за деток малых битву ты вел. Девок добрых, стариков бессилых оберегал да бой ты делал с супротивником, — его голос сильным стал. — То пройдет все, забудется, — добавил Альхон мягче, словно то он знал уже.

— Знаю все я, — отмахнулся Родиполк. — Схоронить их надобно в земле… — Ряженый богатырь с мольбою посмотрел на Альхона: — Потому как дух их придет правды требовать, отмщения.

— Захороним, захороним, — успокаивал того Альхон,