Сирена морских глубин - Суми Хан

земных недр жидкую породу. – Он провел руками по ребристым стенам. – Эти пещеры, по-видимому, представляют собой туннели, образованные потоками раскаленной лавы. Предполагаю, что они ведут к горе.

Чунчже это было известно наверняка.

– Здесь, судя по всему, легко заблудиться, да? – спросил мужчина.

– Да.

– И, должно быть, тут не один вход. – Констебль посмотрел мимо Чунчжи в сторону темного коридора. – Припасы не могли доставить сюда тем маршрутом, которым воспользовались мы с тобой.

Молчание Чунчжи послужило подтверждением.

– Про это место знают только обитатели деревни, которые тут живут? И ни один посторонний, кроме меня?

– Насколько мне известно, да.

– Будем надеяться, что это так.

Свечка затрещала. Чунчжа посмотрела на своего спутника, и выражение лица господина Ли тотчас изменилось, черты его расплылись. Он ссутулился и выпятил брюхо.

– Мой желудок напоминает мне, что пора есть. Нам нужно вернуться к твоей бабушке и пообедать. – Речь его снова сделалась ленивой и тягучей.

– С сожалением признаю: это был самый вкусный куриный суп, который я когда-либо имел удовольствие есть. – Констебль громко отхлебнул из миски. – Даже лучше, чем у мамы.

Не стань Чунчжа очевидицей преображения констебля в приморских пещерах, она бы ни за что не поверила, что к этому человеку стоит относиться серьезно.

Бабушка скромно склонила голову.

– Я уверена, что к тому времени, когда ваша мама достигнет моего возраста, ее стряпня будет столь же вкусной, если не лучше, – произнесла она.

Чунчжа уставилась на бабушку: может, та тоже прикидывается ради нее? Она наверняка видела другое лицо констебля. Почему же они оба не говорят открыто, без всякого притворства?

– Вот речи поистине достойной женщины, их скромность заставляет меня глубоко сожалеть о просьбе, с которой я собираюсь обратиться. – Констебль рыгнул. – Через несколько дней здесь будут размещены войска с материка. Нам нужна повариха. Я порекомендовал вас и Чунчжу. Жалованье небольшое, но, пока вы работаете на нас, вы можете быть уверены в надлежащем обеспечении съестными припасами. Грядущей зимой они придутся весьма кстати. Конечно, ваше мастерство по большей части вам не пригодится, однако, если вы пожелаете, – эта работа ваша.

Чунчжа вспыхнула:

– Националистские войска? В нашей деревне?

– Да. Они прибудут строить укрепления. Халласан закрыли. Вход на него воспрещен.

– Что это значит? – Чунчжа надеялась, что Суволю и его семье ничего не угрожает.

– Это значит, что никому не разрешается ступать на гору. Все, кто живет на Халласане, должны его покинуть. – Констебль вытащил из вязанки хвороста щепку и принялся ковырять ею в зубах.

– То есть слухи не врут? – Чунчжа ощутила укол беспокойства.

– Боюсь, что так. – Господин Ли отложил зубочистку. – Но это огромная гора. Обеспечить соблюдение запрета будет непросто.

Чунчжа не могла разгадать выражение лица констебля. Она покосилась на бабушку. Лицо старухи тоже было непроницаемо.

– Не могла бы ты помыть посуду, пока мы с господином Ли допиваем чай? – подмигнула она внучке. – Когда закончишь, пойди нарви немного ккеннипа. У дикорастущего на северной стороне вкус лучше всего. Набери две корзины.

Такое количество могло означать только одно: они наконец-таки отправляются на сельскохозяйственный рынок в Согвипхо, куда давно пора было наведаться.

– Для обмена или на продажу, хальман? – спросила Чунчжа, начав собирать посуду.

Старая женщина поняла, о чем думает внучка.

– Это не для Согвипхо. Мы едем на другой конец острова, в Чеджу. – Прежде чем продолжить, старуха покосилась на констебля. – Господин Ли будет нас сопровождать.

11

Бабушка утащила Чунчжу подальше от бледного типа со сверкающими зубами, который размахивал перед лицом девушки каким-то тонким темным свертком.

– Эй, красотка! Шоколада хочешь?

– Не смотри на хвиндуни! – зашипела старуха.

Но девушка была не в силах оторвать взгляд от лупоглазых иностранных лиц с трупным цветом кожи.

Они выехали из деревни на запряженной ослом повозке. Затем пересели в военный автобус, объезжавший весь остров по побережью. Когда машина с грохотом проносилась мимо деревень, до которых пешком нужно было добираться целый день, бабушка ошеломленно хватала Чунчжу за руку. Мало-помалу, привыкнув к тряске, она успокоилась. Чунчжа смотрела в окно, поражаясь тому, как быстро проносился мимо пейзаж, а старуха дремала у нее на плече.

До ворот Чеджу они добрались к середине дня, и у них осталась уйма времени на рынок. Констебль Ли распрощался, договорившись встретиться с ними на том же самом месте завтра на рассвете. Он извинился, сказав, что служебные дела мешают ему проводить их до самого рынка.

Бабушка равнодушно отмахнулась от него:

– Сами доберемся, надо только идти в ту сторону, откуда воняет.

Улицы Чеджу были забиты людьми, а гавань – судами. Далеко в море на якоре стояли огромные серые корабли с иностранными буквами на бортах. В порту покачивались их бортовые катера, возвышаясь над деревянными яликами, которые протискивались между ними, чтобы выгрузить утренний улов. Трапы этих катеров охраняли высокие автоматчики с крючковатыми носами и непроницаемыми лицами.

Один из этих автоматчиков был чёрен, как прибрежные скалы. Почувствовав на себе пристальный взгляд Чунчжи, он подмигнул ей. Девушка ахнула и поспешила прочь. Когда она оглянулась на него через плечо, он ухмылялся.

– Хальман, я и не знала, что у американцев кожа бывает разного цвета. Один из них темный как сажа!

Старуха погрозила внучке пальцем:

– Разве я не велела тебе перестать пялиться на них?

Чунчжа ойкнула, потому что бабушка ущипнула ее.

– Но я просто смотрю, хальман.

– Мужчины воспринимают любой признак интереса как поощрение. Не отрывай взгляда от земли!

Когда они проходили мимо лотка с фотографиями почти обнаженных иностранных женщин, Чунчжа только рот разинула. Бабушка утащила ее в ряд, где взору представали более привычные зрелища: мерцающие горки сушеных анчоусов, полосатые желтые кабачки, огненно-рыжие холмики молотого острого перца, зеленовато-белые кочны капусты. С навеса над внушительным деревянным прилавком, где на глыбах льда поблескивали рыбины, свисали черные ленты сушеных водорослей.

Торговка рыбой стала нахваливать товар, и ее крик перекрыл остальной рыночный шум:

– Свежая рыба! Свежая рыба! Утренний улов!

Заинтригованная бабушка остановилась.

– Откуда у вас столько льда? Он ведь дороже рыбы!

Торговка рыбой была явно довольна собой.

– Я получила его у своего американского жениха.

– Вы выходите замуж за иностранца?

– Да, тетушка. И собираюсь уехать далеко-далеко, в Америку.

– Да что вы говорите? – Бабушка подтолкнула Чунчжу локтем. – Храбрая женщина, а? Стать женой чужеземца!

Торговка рыбой посмотрела на Чунчжу.

– Если ты шустрая, тоже найдешь себе мужа военного, – подмигнула она девушке. – Ты молодая, смазливая. Сваливай отсюда, пока можешь.

Бабушка нахмурилась и двинулась дальше, потянув за собой Чунчжу.

– Никогда не забывай, что ты хэнё – женщина, стоящая двух мужчин.

Протащив Чунчжу по нескольким боковым рядам, старуха