Сирена морских глубин - Суми Хан

она, но точно не кореянка. Президент Ли познакомился с ней в Америке, где учился в университете.

– Она действительно такая уродливая, как говорят?

Когда Чунчжа услышала, что бабушка задает подобный вопрос, ей захотелось взвыть.

– Еще уродливее.

– Я слышала, он тоже не красавец. – Старуха передала констеблю очищенный мандарин, который тот отправил в рот целиком. – Страхолюдинам всегда есть что доказывать, не так ли? – Она усмехнулась, после чего задала следующий вопрос: – Какую часть этого риса выделят тем полкáм, что стоят здесь, на юге?

Прежде чем ответить, констебль, смачно чавкая, дожевал и проглотил мандарин.

– Половину. Но к тому времени, когда все передадут, его останется гораздо меньше.

– Нам понадобится больше зерна, чтобы перезимовать. Зима будет трудная. – Бабушка покосилась на Чунчжу, которая мыла посуду, оставшуюся после обеда, и делала вид, что не прислушивается.

– Кстати… – Констебль полез в свой рюкзак и вытащил оттуда низенькую жестянку. – Эти ловчилы американцы придумали упаковывать свиную ветчину в банки, чтобы не портилась. Она остается съедобной несколько недель.

– Что это за мясо, которое не портится? – поморщилась старуха, беря протянутую банку. – Оно ненастоящее.

– Ветчина неплохая, если знаешь, как ее употребить. – Констебль показал маленький металлический ключ на дне банки. – Снимите его и вставьте вот в это ушко на боку. Начинайте вращать ключ, и банка откроется. Мне любопытно посмотреть, что может сделать с этим мясом хорошая повариха.

– Если это вызов, я его принимаю. – Бабушка жестом подозвала Чунчжу. – Как по-твоему, пахнет свининой?

Девушка понюхала банку и закивала.

– Если вам понравится, я принесу еще, – пожал плечами Констебль. – Американцы все время ее едят. Просто нарезают ломтями и жарят.

Чунчжа перебила мужчину:

– Хальман?

– Да, деточка?

– Ты сегодня собираешься нырять?

– Иди без меня, – отмахнулась старуха.

– Я беспокоюсь о бабушке, – сказала Чунчжа.

Они вместе с Суволем тащили мокрый мешок с водорослями и морскими ушками.

В перерывах между своими загадочными делами, о которых юноша не распространялся, ему удалось несколько раз повидаться с ней. Однажды Чунчжа пригласила его на обед, но, услышав, что там будет констебль, Суволь отказался, заявив, что при виде националистской формы у него пропадает аппетит.

– Понятно, беспокоишься, – отозвался он. – Нехорошо это – водить дружбу с националистским офицером.

Девушка думала не об этом.

– Дело в другом. Она ведет себя не так, как обычно. – Чунчжа устремила хмурый взгляд на океан. Солнце уже наполовину зашло, а ей еще нужно накопать батата. – Возможно, мне это только чудится. Из-за всех этих ужасов, о которых толкуют люди.

В деревню просачивались слухи о поджогах, избиениях и вещах куда более страшных. Винили в этом всех подряд: националистов, коммунистов, бродячие банды головорезов‑оппортунистов, в зависимости от того, кто приносил известия.

– Твоя бабушка делала или говорила что-нибудь, что может подставить вас под удар?

– Не думаю. Они с констеблем болтают только о еде.

– На первый взгляд вполне безобидно.

– В этом-то и загвоздка. Если бы бабушка вела себя как раньше, она первая постаралась бы разузнать правду насчет этих странных слухов. И созвала бы сельский сход. Но она ничего не делает. Ей как будто все равно.

Юноша помолчал, но затем решился-таки сказать правду:

– Ужасы, о которых толкуют, – правда!

– Что ты имеешь в виду? Людей и впрямь убивают?

Суволь заколебался.

– Я видел трупы.

Чунчжа остановилась.

– Чем же ты занимаешься, что видишь подобные вещи?

– Лучше не буду об этом рассказывать.

– Ладно, не рассказывай. Но зачем националистским солдатам сжигать деревни на Чеджудо? Мы все корейцы. Зачем корейским военным убивать корейских мирных жителей? По какой причине?

Суволь ровным тоном произнес:

– Потому что американцы пытаются истребить коммунистов.

– Бессмыслица какая-то! – вспыхнула девушка. – Мы просто живем тут, как жили всегда, и только! Разве это делает нас коммунистами?

– Да, потому что так утверждают американцы.

– Сущий бред!

Суволь понизил голос:

– Хочешь услышать кое-что еще более бредовое?

– Не уверена.

– Халласан собираются закрыть. Чтобы разгромить вождей повстанцев Ким Дальсама и Ли Дукхо.

– Как можно закрыть целую гору? – Чунчжа сердито уставилась на Суволя. – Всем известно, что Ли Дукхо такой же коммунист, как моя бабушка. Он просто обозленный крестьянин, затаивший обиду, потому что американские войска забрали у него ферму и сделали ее своей базой.

– Если твои слова услышит тот, кто не должен этого слышать, тебя обвинят в симпатиях к коммунистам или в чем похуже. – Суволь помрачнел. – Согласно материковым властям, господин Ли – до зубов вооруженный коммунистический агент, получающий приказы прямо из Китая.

– Гору закроют из-за чьего-то нелепого вранья? Кто только выдумал эту чушь?!

Лицо юноши посуровело.

– Пусть твоя бабушка спросит об этом у констебля, – сказал он. – Возможно, он знает.

Чунчжа закусила губу.

– Вот почему тебе надо выбрать, на чьей ты стороне, Чунчжа. Нейтралитет тебя не защитит. – Извиняющимся тоном юноша добавил: – Вспомни, что случилось с твоей мамой.

Это напоминание заставило Чунчжу содрогнуться. Суволь считает, что смерть ее матери – отнюдь не несчастный случай, но все в деревне слишком напуганы, чтобы рассказывать о том, что произошло на самом деле. Всякий раз, когда Чунчжа поднимала эту тему при бабушке, старуха наотрез отказывалась ее обсуждать; это заставляло девушку подозревать, что Суволь, возможно, прав.

Когда тропинка резко пошла в гору, на молодых людей налетел внезапный порыв ветра с моря, как бы подталкивая их вперед. Чунчжа и Суволь погрузились каждый в свои мысли. На подходе к дому юноша отпустил свой конец мешка.

– Дальше не пойду. Я не желаю натолкнуться на констебля.

– Его сегодня не ждут, – виноватым тоном произнесла Чунчжа. – А тебе следовало бы поздороваться с моей бабушкой, вместо того чтобы уходить, не засвидетельствовав ей почтение. Она огорчится, что не повидалась с тобой.

Суволь покачал головой:

– Хотелось бы, но я опаздываю. Прости.

– Ты когда-нибудь расскажешь мне, чем занимаешься?

Суволь ответил, уставившись в землю:

– Я охочусь с друзьями на кроликов.

– Ты жуткий врун.

Юноша промолчал.

– Долго тебя не будет на сей раз?

– Трудно сказать. Пару дней, может, больше. – Он коснулся пальцев Чунчжи.

– Пожалуйста, будь осторожен, – Она сделала попытку улыбнуться.

– Ты тоже. – Суволь огляделся, чтобы убедиться, что за ними никто не наблюдает, и быстро обнял ее.

Уходя, юноша несколько раз обернулся, чтобы помахать рукой. Чунчжа смотрела, как его фигура становится все меньше и меньше, пока он окончательно не скрылся в лесу.

– А, вот и ты, прячешься под самым носом!

Чунчжа, копавшая батат, раздраженно подняла взгляд от грядки. Как констеблю удалось совершенно бесшумно подкрасться к ней? Несколько дней назад, когда она в последний раз виделась с Суволем, констебль уехал в Чеджу. Почему он уже вернулся, а Суволь