Сирена морских глубин - Суми Хан

рассветом, бабушка с внучкой отправились к могильному холму. Они расставили мерцавшие в лунном свете деревянные миски с приношениями: пшеном, гречневой крупой, мандаринами, грушами, рыбой, рисовыми палочками, пророщенными бобами, водорослями. Чунчжа налила воды. Старуха зажгла благовония. Они преклонили колени для молитвы, затем распростерлись ниц, касаясь лбами прохладной земли и воздевая к небесам руки.

Небо стало светлеть, и бабушка с Чунчжой приступили к поминанию. Весной мамин могильный холм представлял собой голую земляную насыпь, которую они гладили руками, плача и причитая. Теперь они скашивали траву на ее могиле теми же серпами, которыми срезали водоросли.

Бабушка взглянула на внучку: глаза у той опухли от слез. Она еще слишком юна, чтобы ухаживать за могилой матери! Старуха гадала, как живется Чжину и Гончже, вверенным заботам ветреного отца и незнакомой женщины, о которой она ничего не ведала.

После завершения молитв пожилая женщина и девушка собрали приношения, сложив еду в корзину, чтобы унести ее домой, на поздний завтрак. Остаток дня им предстояло провести в гостях у друзей и соседей, вкушая угощения с праздника урожая.

Бабушка изучала огромную луну, до сих пор делившую небо с солнцем.

– Сегодня вечером вода уйдет очень далеко, – изрекла она. – Отлив обещает быть мощным.

А значит, будут выброшенные на песок длинные нити водорослей, охлажденные на глубине. Крабы, выманенные из своих укрытий лунным светом. Раскрывшиеся раковины с моллюсками на берегу. Плавник и сверкающие обломки лодок, затерявшихся в море. Легкая добыча! Главное – внимательно следить за приближающимся приливом, который может сокрушить ротозея гигантским кулаком воды.

Чунчжа кивнула:

– Обещаю быть осторожной.

Ярко светила полная луна. Шелестели по песку волны. Чунчжа сновала между обнажившимися скалами. Она сгребала охапки изумрудных водорослей, памятуя о приливе и отсчитывая про себя минуты.

Девушка погналась за пенной волной, отступавшей к одинокой каменной башне, что находилась вдали от берега. Она опустила руки в воду, нащупывая ворсистые водоросли, которые росли у основания валуна. Какое-то существо попыталось вывернуться из ее проворных пальцев, но тщетно. Чунчжа поймала двух извивающихся крабов, прежде чем понеслась назад, прямо перед приливной волной, которая бурлила за спиной, обдавая водяной пылью. Волны омывали ее лодыжки.

Бугристый мешок зашевелился. Девушка бросила туда несколько пригоршней мокрых водорослей. И стала изучать море, размышляя, стоит ли рискнуть еще разок.

– Чунчжа! – раздался чей-то голос, почти потонувший в океанском реве.

Она обернулась. Из тени выступил высокий силуэт.

– Чунчжа!

Сумка соскользнула с ее плеча.

– Суволь? – Она не произносила его имени вслух с того самого дня, когда они собирали папоротники.

Юноша стоял перед ней, белея в лунном свете. Он был с рюкзаком и посохом и выглядел точно так же, как в тот раз, когда она впервые увидела его. Рядом с ним вилял хвостом Поси.

– Почему ты здесь, а не на горе? – Изумленная неожиданной встречей, Чунчжа забыла поздороваться. Ей пришлось напомнить себе, что Суволь – первенец в знатном семействе, студент с хорошо подвешенным языком. Надо оставаться начеку. Девушка поклонилась: – Прошло много времени, господин.

Суволь, сглотнув, подался к ней. Пес сновал между ними.

– Прошло много времени – слишком много. Сейчас тебе лучше? Каждый раз, когда я приходил выразить соболезнования, твоя бабушка меня прогоняла. Она говорила, что ты еще в трауре.

Девушка отступила назад.

– Я болела. Но сейчас мне лучше. Спасибо вам за заботу, господин. – Она снова поклонилась – гораздо ниже, чем требовалось.

– Ты злишься на меня за то, что я ушел, не попрощавшись? Я пытался, но другие хэнё не пустили меня в дом. Я ждал сколько мог, но ты не появилась. – Суволь опустил голову. – Мне так жаль твою маму…

– Вы ни в чем не виноваты. Не нужно извиняться. – Глаза у девушки заблестели от подступающих слез.

Поси ткнулся носом в руку Чунчжи и заскулил. Юноша переступил с ноги на ногу.

– Ты нашла косари, которое я тебе принес?

Кто-то разложил увядшие побеги папоротника на горячем песке для просушки. Когда Чунчжа нашла их, они уже как следует просушились, потемнели, ссохлись и стали похожи на странные письмена, начертанные на берегу.

– Значит, это были вы. Благодарю вас. – Чунчжа хотела отвести взгляд от лица юноши, но оказалась не в силах.

Суволь снова шагнул вперед. Девушка осталась на месте, стараясь подавить дрожь.

– Я приносил тебе тушеную курицу, приготовленную моей мамой. Хотел остаться до тех пор, пока ты не проснешься, но со мной были другие люди, и они не могли ждать. – Он сделал еще шаг.

В лунном свете Чунчжа ясно видела страдания юноши.

– Курица была очень вкусная. Пожалуйста, передайте своей матушке, что мы признательны ей за щедрость, господин. Вы явились, чтобы забрать посуду?

Костяшки пальцев Суволя, сжимавших посох, побелели.

– Почему ты говоришь со мной так холодно? Я думал, мы друзья.

Мучительное чувство вины охватило девушку. Она не смогла сдержать наболевшее:

– Мне следовало вернуться домой раньше. То, что случилось с мамой, – моя вина.

Юноша покачал головой:

– Это не твоя вина, эти…

Чунчжа перебила его:

– В тот день на гору должна была идти мама, а не я!

Ее глаза наполнились слезами. Она обхватила себя руками. Суволь положил посох и снял рюкзак.

– Ты, верно, замерзла. – Он сделал очередной шаг к девушке.

Чунчжа отступила на полшага назад, мотая головой. На ее щеках сверкали слезы.

– Спасибо за соболезнования, господин. А теперь вам пора уходить.

Когда девушка отвернулась, Суволь преодолел расстояние между ними и притянул ее к себе. Тепло его тела, которое она ощущала сквозь мокрую одежду, согрело ее. Суволь прошептал на ухо Чунчже:

– Ты слишком хладнокровная, чтобы быть человеком. На самом деле ты русалка, верно?

Чунчжа высвободилась из его объятий. Вся дрожа, она занесла руку для удара. Суволь перехватил ее запястье и прижался губами к ее губам.

Луна невозмутимо наблюдала за тем, как мешок Чунчжи упал на песок и раскрылся. Из него один за другим выбрались крабы и побежали по песку когтистыми клешнями. Каждая волна подталкивала их к открытому морю, где на воде плясали огоньки. Мужчины на лодках выкидывали за борт сети, дожидаясь, пока мягкотелые создания поплывут на свет их факелов.

– На вкус ты как море, – прошептал на ухо Чунчже Суволь.

Она дрожала, хотя ей больше не было холодно.

– Какое море на вкус?

– Соленое. Сладкое. Дикое.

Прибой бился о берег, словно колотил в барабан. Луна освещала лицо Чунчжи. Девушка выучила Суволя наизусть: его глаза, голос, запах, прикосновения.

– На вкус ты как гора.

Суволь закрыл глаза. Чунчжа едва расслышала его шепот:

– А какой у