История евреев в Европе от начала их поселения до конца XVIII века. Том 4. Новое время (XVII-XVIII век): переходная эпоха до французской революции 1789 г. - Семен Маркович Дубнов

ее вовремя внести, шведы повесили на площади двух из них для устрашения. Не менее давала себя чувствовать русская оккупация во многих местах Польши и Литвы. Солдаты Петра I и казаки с особенным удовольствием били и грабили евреев. Смутным временем воспользовались и украинские патриоты для того, чтобы поднять кровавое знамя Хмельницкого. В первые годы войны (1702 — 1704) разгулялись и партизанские отряды казаков и бунтующих крестьян, «гайдамаков», в районе Киевщины, Волыни и недавно возвращенной от турок Подолии. В Баре, Немирове, Полонном, Заславе и других местах, памятных со времен Хмельницкого, эти банды нападали на польскую шляхту и на евреев, убивали и грабили.

Последствия войны во всей стране были печальны. Разоренные еврейские общины должны были напрягать все силы, чтобы восстановить свое собственное хозяйство и вместе с тем нести бремя усиленных податей в пользу разоренного государства. Варшавский «примирительный» сейм 1717 года, закончивший гражданскую войну, счел нужным удвоить огульную сумму поголовной подати с евреев: решено было взимать ежегодно 220 000 злотых в Польше и 60 000 в Литве. Для поощрения плательщиков сейм обещался отныне защищать их от эксцессов: «Все законы о безопасности евреев подтверждаем. Ввиду того, что вследствие разных злоупотреблений во время сеймиков и съездов (шляхты), а также заседаний трибуналов и всяких собраний, парни и люди низшего звания, составляя своевольные скопища, нарушают спокойствие и чинят грабежи, нападают на школы (синагоги), избивают и производят разные бесчинства, — мы, желая устранить это в будущем, настоятельно поручаем воеводам, старостам и городским властям, чтобы такие своевольные люди наказывались судом как нарушители общественного спокойствия, по законам о разбойниках и своевольных скопищах». Но трудно было насадить порядок и законность в стране, где их нарушало само правящее сословие, дворянство, которое свой произвол называло «золотой шляхетской вольностью». Ведь в это именно время сложилась циничная поговорка патриотов из шляхетской олигархии: «Польша держится неурядицей» («Polska bezrzadem stoi»).

В государстве, раздираемом борьбой сословных интересов, король вел также политику личного интереса. Он старался прежде всего извлечь побольше выгод из своей регалии: конфирмации старых привилегий, гарантировавших права еврейского населения Польши в целом и отдельных еврейских общин. Ввиду непрерывных нарушений прав евреев со стороны магистратов и других властей, кагалам и ваадам часто приходилось, не скупясь на расходы, посылать своих ходатаев в Варшаву за такими конфирмациями, и король, со своей стороны, не скупился давать эти бумаги, служившие для евреев единственным орудием защиты своих элементарных прав. Там, где дело касалось личных королевских доходов, Август II нарушал даже пункт своих «pacta conventa» со шляхтой о неотдаче евреям в откуп питейного акциза («чоповое» и др.), и дворянские сеймики не раз выносили резолюции протеста по этому поводу. Со своей стороны старосты, представители королевской власти, должны были обуздывать произвол акцизных сборщиков из привилегированной шляхты, которые часто в пьяном виде творили насилия над населением при взимании сборов с пьяного промысла. Трезвые еврейские агенты исполняли свой долг добросовестнее, и старосты отдавали им предпочтение. Что король вообще не был другом евреев, видно из того, что во многих случаях он, по ходатайству христианских сословий, подтверждал или вновь издавал враждебные евреям акты. Так, он в 1698 г. выдал цеху рыбаков в Гродно привилегию, которой запрещалось евреям торговать сельдями и всякого рода рыбой. В том же году он подтвердил привилегию Союза христианских купцов в Люблине, в которой между прочим говорилось: «Пусть евреи не смеют распространять свою торговлю (вне своего гетто), а также надбавлять цену при покупке товаров, в которой участвует кто-либо из люблинских купцов (христиан), ибо при каждом торге христианин-купец должен быть первым и иметь преимущество в получении товара перед евреем». Такое правило, уничтожавшее свободу торговой конкуренции, могло только обострить экономическую борьбу. В 1712 г. Август II решился на такую крутую меру, которая очень редко применялась его предшественниками: по ходатайству католических фанатиков, возбудивших ряд ритуальных обвинений против евреев в Сандомире, король приказал изгнать евреев из этого города.

Городские магистраты и мещанские цехи продолжали свою систематическую борьбу с еврейскими общинами. Споры обыкновенно кончались соглашением и договором, более или менее стеснительным для евреев, а по истечении срока договора борьба возобновлялась. В таком положении войны с промежутками мира находились самые большие общины — львовская, краковская, люблинская, виленская, гродненская и другие. Для истории тогдашнего хозяйственного быта характерны следующие пункты регламента о благоустройстве города Вильно, выработанного комиссией из королевских чинов и членов магистрата (1712 г.): еврейские торговцы не могут покупать ничего у крестьян, привозящих свои продукты на рынок, до 9 часов утра, пока домохозяева-христиане закупят все нужное для себя; нельзя также евреям забегать вперед, в предместье или в поле, для скупки продуктов у едущих в город крестьян; евреям нельзя селиться за пределами отведенных им в Вильне улиц; им и татарам запрещается держать христианских слуг, кроме пивовара и возчика, а за нарушение этой сеймовой «конституции» обе стороны несут наказание: хозяин платит крупный штраф, а слуга подвергается телесному наказанию и заключению в тюрьме.

Непримиримым оставалось католическое духовенство, единственное сословие, которое усилилось именно в эпоху развала Польши, в моменты народных бедствий. Оно все более вторгается во внутреннюю жизнь евреев. Познанский епископ Свенцицкий, признавая закон, что евреи не должны вызываться в суд церковной консистории, делает опасную оговорку: «кроме всяких религиозных дел» (1703). В городе Баре, разоренном бандами Хмельницкого, подольский епископ разрешает евреям построить новую синагогу под условием, чтобы она не была выше и красивее костела. При этом он предписывает евреям следующие правила поведения (1717): они во всем должны считать себя подчиненными христианскому населению и отнюдь не выказывать неуважения даже к самому ничтожному из католиков или православных. Зато к туркам и татарам, недавним оккупантам Подольского края, они должны питать вражду и не продавать им ни продуктов питания, ни оружия и других вещей. За малейшее нарушение правил доброго поведения епископ грозит евреям отнять у них право на пользование новой синагогой. Вообще католическое духовенство присваивает себе в эту эпоху право давать или не давать разрешений на постройку новых синагог и таким образом держит в страхе еврейские общины. Синод в Ловиче (1720) издает Канон совсем в духе первых отцов церкви: «чтобы евреи не строили новых божниц и не смели обновлять старые», с угрозой привлечь непослушных к «суду духовному», т. е. церковному. Плоцкий синод 1733 года в своем «уставе» выражает в средневековом стиле глубокую скорбь по поводу самого существования иудейства в Плоцкой епархии: «Мы знаем, что и в других областях государства, и в чужих Краях