Точка обмана - Дэн Браун

Когда президент сказал Рейчел, что собрал для подтвержденияоткрытия авторитетных независимых ученых, она представила себе четырех старыхзануд с программируемыми калькуляторами в руках. Но Майкл Толланд былсовершенно иным. Один из самых известных людей в мире науки, он вележенедельную документальную телепрограмму «Удивительные моря». Он знакомилзрителей с необычными океанскими явлениями: подводными вулканами, морскимичервями длиной в десять футов, огромными, способными убить человека приливнымиволнами. Пресса видела в Майкле Толланде удачное сочетание лучших качеств ЖакаКусто и Карла Сагана. Все наперебой воспевали его обширные и глубокие знания,искренний энтузиазм, страсть к приключениям. Считалось, что на этих китахдержится интерес зрителей к программе: она прочно удерживала верхние позиции врейтингах. Вдобавок большинство критиков не упускали возможности отметить такжеоткровенно сексапильную внешность ученого и несомненную харизматичность егонатуры. А это, подчеркивали они, особенно способствует его успеху у женскойчасти аудитории.

— Мистер Толланд... — промямлила Рейчел растерянно. — Я —Рейчел Секстон.

Толланд одарил новую знакомую обворожительной, слегкаплутовской улыбкой.

— Привет, Рейчел. Зови меня просто Майк.

Рейчел удивлялась собственной скованности. Это вовсе не былоей свойственно. Очевидно, давали себя знать и напряжение перелета, и обилиевпечатлений: хабисфера, метеорит, обстановка секретности и вот наконец встречанос к носу с этим телевизионным красавцем и умником.

— Честно говоря, я очень удивлена тем, что вы здесь, —призналась она, стремясь обрести привычную уверенность в себе. — Когдапрезидент сказал, что набрал независимых ученых для подтверждения истинностиоткрытия НАСА, я представила...

Она заколебалась, стоит ли продолжать.

— Настоящих ученых? — снова широко улыбнулся Толланд.

Рейчел покраснела, поняв свою оплошность и смутившись ещебольше.

— Я не это имела в виду.

— Не волнуйтесь, — успокоил ее Толланд, — с самого приездасюда я только и слышу подобные слова. А ваш отец — сенатор Секстон?

Рейчел молча кивнула. Ей очень хотелось добавить «Ксожалению».

— Шпионка из лагеря Секстона за линией фронта?

— Линия фронта далеко не всегда проходит там, где кажется.

Повисло неловкое, тяжелое молчание.

— Ну так объясните же мне, — попыталась исправить положениегостья, — что делает знаменитый океанограф здесь, на леднике, в компаниикосмических исследователей НАСА?

Толланд издал странный, больше всего похожий на хихиканьезвук.

— Честно говоря, один парень, очень похожий на президентанашей страны, попросил сделать ему одолжение. Я уже открыл было рот, чтобысмело отказаться и произнести «Пошел ты к черту!», но вместо этого почему-топроблеял «Хорошо, сэр».

Рейчел рассмеялась почти весело — впервые за все утро.

— Значит, мы из одного клуба.

Хотя обычно знаменитости в жизни оказываются ниже ростом,чем их себе представляешь, Майкл Толланд выглядел, напротив, высоким. Кариеглаза смотрели так же живо, пронзительно и страстно, как и с телеэкрана, аголос звучал настолько же тепло и заинтересованно. Прямые непокорные черныеволосы падали на лоб, заставляя его время от времени совершать быстроехарактерное движение рукой. На вид этому человеку было лет сорок пять, причемон явно не проводил жизнь на диване: спортивный, подтянутый и энергичный обликопределенно свидетельствовал о противоположном. Резко очерченный, сильныйподбородок и свободные манеры говорили об уверенности в себе. Пожимая его руку,Рейчел не могла не отметить, что ладонь телезвезды не мягкая и изнеженная, какможно было бы ожидать, а плотная, мозолистая и сильная, куда больше подходящаяморяку и полевому исследователю.

— Вообще-то, — несколько расстроено признался Толланд, — мнекажется, я оказался здесь вовсе не как авторитетный ученый, а скорее какспециалист по связям с общественностью. Президент попросил слетать сюда исмастерить для него документальный фильм.

— Документальный фильм? О метеорите? Но ведь вы океанограф!

— Вот-вот! Я пытался втолковать ему то же самое. Но онответил, что не знает ни одного документалиста, специализирующегося наметеоритах. Зато мое участие позволит придать открытию широкий общественныйрезонанс. Не иначе как он собирается показать мою программу сегодня — как частьбольшой пресс-конференции, на которой объявит об открытии.

Телезвезда в роли сторонника-агитатора. Рейчел поняла, чтополитическая хитрость Зака Харни не дремлет. НАСА часто обвиняли в том, что оносмотрит на налогоплательщиков сверху вниз и не считается с необходимостьюдержать их в курсе своих дел. На сей раз этого не скажешь. Они привлеклиискусного и страстного популяризатора науки, которого все американцы прекраснознали и которому могли доверять в самых сложных и непонятных вопросах.

Толланд указал на противоположную стену зала. Там былоорганизовано место для прессы. Лед застелен голубым ковром, длинный стол снесколькими микрофонами, прожектора, телекамеры — настоящая студия. Сейчас кстене за столом прикрепляли американский флаг, чтобы все сидящие оказались наего фоне.

— Готовят к сегодняшнему вечеру, — пояснил ученый. —Администратор НАСА и некоторые известные ученые страны свяжутся через спутник сБелым домом в прямом эфире — чтобы принять участие в президентском выступлении,намеченном на восемь часов.

Отлично, подумала Рейчел. Ей было приятно узнать, что ЗакХарни запланировал участие в этом мероприятии представителей космическогоагентства.

— И все-таки, — вздохнув, произнесла она, — кто-нибудьобъяснит мне толком, что же такое жутко сенсационное заключено в этомметеорите?

Толланд комично поднял брови и одарил новую знакомуюзагадочной улыбкой.

— Всю необычность этого метеорита лучше увидеть своимиглазами, а не объяснять, — ответил он. Жестом он пригласил Рейчел следовать заним и направился к рабочей зоне. — Вон тот парень как раз занимается образцамипороды. Он сможет показать вам массу интересного.

— Образцами? У вас уже есть осколки метеорита?

— Именно так. Мы смогли добыть их в достаточном количестве.Если говорить точно, то именно анализ образцов и привел НАСА к мысли о важностиоткрытия.

Не представляя, чего можно ожидать, Рейчел пошла вслед засвоим гидом в рабочую зону. Казалось, там не было ни души. На столе, заваленномобразцами породы, уставленном измерителями каверн, микроскопами и другимоборудованием, одиноко стояла чашка кофе. Из нее поднимался пар.

— Мэрлинсон! — крикнул Толланд, оглядываясь. Ответа непоследовало. Ученый разочарованно вздохнул и повернулся к спутнице: