Тарас Бульба - Николай Гоголь

«Эй, хлопьята! заманите мне только его к лесу, заманите мнетолько его!» – кричал Тарас. И вызвалось тот же час тридцать быстрейших козаковзаманить его. И, поправив на себе высокие шапки, тут же пустились на коняхпрямо наперерез гусарам. Ударили сбоку на передних, сбили их, отделили отзадних, дали по гостинцу тому и другому, а Голокопытенко хватил плашмя по спинеАндрия, и в тот же час пустились бежать от них, сколько достало козацкой мочи.Как вскинулся Андрий! Как забунтовала по всем жилкам молодая кровь! Ударивострыми шпорами коня, во весь дух полетел он за козаками, не глядя назад, невидя, что позади всего только двадцать человек успело поспевать за ним. Акозаки летели во всю прыть на конях и прямо поворотили к лесу. Разогнался наконе Андрий и чуть было уже не настигнул Голокопытенка, как вдруг чья-тосильная рука ухватила за повод его коня. Оглянулся Андрий: пред ним Тарас!Затрясся он всем телом и вдруг стал бледен…

Так школьник, неосторожно задравши своего товарища иполучивши за то от него удар линейкою по лбу, вспыхивает, как огонь, бешеныйвыскакивает из лавки и гонится за испуганным товарищем своим, готовый разорватьего на части; и вдруг наталкивается на входящего в класс учителя: вмигпритихает бешеный порыв и упадает бессильная ярость. Подобно ему, в один мигпропал, как бы не бывал вовсе, гнев Андрия. И видел он перед собою одноготолько страшного отца.

– Ну, что ж теперь мы будем делать? – сказал Тарас, смотряпрямо ему в очи.

Но ничего не знал на то сказать Андрий и стоял, утупивши вземлю очи.

– Что, сынку, помогли тебе твои ляхи?

Андрий был безответен.

– Так продать? продать веру? продать своих? Стой же, слезайс коня!

Покорно, как ребенок, слез он с коня и остановился ни жив нимертв перед Тарасом.

– Стой и не шевелись! Я тебя породил, я тебя и убью! –сказал Тарас и, отступивши шаг назад, снял с плеча ружье.

Бледен как полотно был Андрий; видно было, как тихошевелились уста его и как он произносил чье-то имя; но это не было имя отчизны,или матери, или братьев – это было имя прекрасной полячки. Тарас выстрелил.

Как хлебный колос, подрезанный серпом, как молодой барашек,почуявший под сердцем смертельное железо, повис он головой и повалился натраву, не сказавши ни одного слова.

Остановился сыноубийца и глядел долго на бездыханный труп.Он был и мертвый прекрасен: мужественное лицо его, недавно исполненное силы инепобедимого для жен очарованья, все еще выражало чудную красоту; черные брови,как траурный бархат, оттеняли его побледневшие черты.

– Чем бы не козак был? – сказал Тарас, – и станом высокий, ичернобровый, и лицо как у дворянина, и рука была крепка в бою! Пропал, пропалбесславно, как подлая собака!

– Батько, что ты сделал? Это ты убил его? – сказалподъехавший в это время Остап.

Тарас кивнул головою.

Пристально поглядел мертвому в очи Остап. Жалко ему сталобрата, и проговорил он тут же:

– Предадим же, батько, его честно земле, чтобы не поругалисьнад ним враги и не растаскали бы его тела хищные птицы.

– Погребут его и без нас! – сказал Тарас, – будут у негоплакальщики и утешницы!

И минуты две думал он, кинуть ли его на расхищеньеволкам-сыромахам или пощадить в нем рыцарскую доблесть, которую храбрый долженуважать в ком бы то ни было. Как видит, скачет к нему на коне Голокопытенко:

– Беда, атаман, окрепли ляхи, прибыла на подмогу свежаясила!..

Не успел сказать Голокопытенко, скачет Вовтузенко:

– Беда, атаман, новая валит еще сила!..

Не успел сказать Вовтузенко, Пысаренко бежит бегом, уже безконя:

– Где ты, батьку? Ищут тебя козаки. Уж убит куренной атаманНевылычкий, Задорожний убит, Черевиченко убит. Но стоят козаки, не хотятумирать, не увидев тебя в очи; хотят, чтобы взглянул ты на них перед смертнымчасом!

– На коня, Остап! – сказал Тарас и спешил, чтобы застать ещекозаков, чтобы поглядеть еще на них и чтобы они взглянули перед смертью насвоего атамана.

Но не выехали они еще из лесу, а уж неприятельская силаокружила со всех сторон лес, и меж деревьями везде показались всадники ссаблями и копьями. «Остап!.. Остап, не поддавайся!..» – кричал Тарас, а сам,схвативши саблю наголо, начал честить первых попавшихся на все боки. А наОстапа уже наскочило вдруг шестеро; но не в добрый час, видно, наскочило: содного полетела голова, другой перевернулся, отступивши; угодило копьем в ребротретьего; четвертый был поотважней, уклонился головой от пули, и попала вконскую грудь горячая пуля, – вздыбился бешеный конь, грянулся о землю изадавил под собою всадника. «Добре, сынку!.. Добре, Остап!.. – кричал Тарас. –Вот я следом за тобою!..» А сам все отбивался от наступавших. Рубится и бьетсяТарас, сыплет гостинцы тому и другому на голову, а сам глядит все вперед наОстапа и видит, что уже вновь схватилось с Остапом мало не восьмеро разом.«Остап!.. Остап, не поддавайся!..» Но уж одолевают Остапа; уже один накинул емуна шею аркан, уже вяжут, уже берут Остапа. «Эх, Остап, Остап!.. – кричал Тарас,пробиваясь к нему, рубя в капусту встречных и поперечных. – Эх, Остап,Остап!..» Но как тяжелым камнем хватило его самого в ту же минуту. Всезакружилось и перевернулось в глазах его. На миг смешанно сверкнули пред нимголовы, копья, дым, блески огня, сучья с древесными листьями, мелькнувшие ему всамые очи. И грохнулся он, как подрубленный дуб, на землю. И туман покрыл егоочи.

Х

– Долго же я спал! – сказал Тарас, очнувшись, как послетрудного хмельного сна, и стараясь распознать окружавшие его предметы. Страшнаяслабость одолевала его члены. Едва метались пред ним стены и углы незнакомойсветлицы. Наконец заметил он, что пред ним сидел Товкач и, казалось,прислушивался ко всякому его дыханию.

«Да, – подумал про себя Товкач, – заснул бы ты, может быть,и навеки!» Но ничего не сказал, погрозил пальцем и дал знак молчать.

– Да скажи же мне, где я теперь? – спросил опять Тарас,напрягая ум и стараясь припомнить бывшее.

– Молчи ж! – прикрикнул сурово на него товарищ. – Чего тебееще хочется знать? Разве ты не видишь, что весь изрублен? Уж две недели как мыс тобою скачем не переводя духу и как ты в горячке и жару несешь и городишьчепуху. Вот в первый раз заснул покойно. Молчи ж, если не хочешь нанести самсебе беду.

Но Тарас все старался и силился собрать свои мысли иприпомнить бывшее.

– Да ведь меня же схватили и окружили было совсем ляхи? Мнеж не было никакой возможности выбиться из толпы?