Три мужа для Кизи - Елена Свительская

Звонкие громкие, но осторожные звуки. Чуть дребезжащие звуки. И его звонкий голос, которым музыкант повторял похожие звуки:

– Реее… наааа… ри…

Потом звуки ускорились и голос его тоже, стал проговаривать быстро, чётко:

– Реена…ру нам… ри ри ра ри наа… нум нум… на на на нум нум.. ри… ри ра на на нам ри ра… на на нум нум…

Звуки, так похожие на звучание струн под его пальцами.

Несколько мгновений он играл уже молча. Потом всё же посмотрел на струны. Миг задумчивости. Застыли пальцы на струнах. А потом снова сорвались, заставляя трепетать нити под ними. Осторожные движения. Резкие движения. Быстро-быстро перебирая струны. Быстрая череда звонких звуков. И глуховатые дребезжащие.

Мохан не смотрел на меня. Он как будто уже забыл совсем о моём существовании и о том, что я была в этом же доме, где он сидел сейчас. А потом музыкант опять запел:

Оум…

Первым проявлением Брахмана стала песня.

Оум – песня и музыка, породившая вселенную.

Из этой дивной, божественной музыки,

Воды, напоившей всю Вселенную,

Огня, согревающего всё теплом,

Воздуха, без которого всё задыхается,

Рождена наша жизнь.

Без музыки всё несовершенно.

Без музыки не смогут жить ни боги, ни люди.

Вся песня природы – одна долгая музыка.

Без музыки всё несовершенно.

Долго-долго быстро перебирал струны и легко-легко. Откуда-то вдруг пошёл звон в такт его игре. Звенели с разных сторон от дома. Много-много звона. Но в доме других инструментов не было! Разве что…

Села, забыв о боли. И увидела в окно, да в занавесь у входа, которую как раз задрал ветер, что у дома собирались девушки и женщины нашей деревни. И они начинали кружиться, так, что юбки их развевались вокруг их ног. И они начинали притоптывать ногами, так, что звенели одетые на них браслеты. А ещё они водили руками вслед за плывучими размеренными звуками – и от того, как наталкивались друг на друга многочисленные тонкие браслеты на их запястьях, стеклянные, золотые, от этого рождался звон. И, хотя браслеты были разные, однако же все женщины начинали подстраиваться под ритм игры Мохана – и звон их ножных браслетов и браслетов на запястьях сливался вместе. Их многочисленные браслеты звучали будто новый инструмент. Эта музыка… она проникала прямо в душу, и от неё не хотелось заслоняться.

Проиграв какое-то время, дав звучанию струн слиться со звоном браслетов женщин и девушек, юноша напел:

Из звука Оум родились семь нот.

Все семь нот пронизывают Вселенную,

Играя и на наших душах

По невидимым струнам,

Распространяя блаженство повсюду.

Времена года, цветы, сила и пестрота животных –

Всё лишается красоты без музыки.

Без музыки всё несовершенно.

Без музыки всё несовершенно.

Оум – это начало каждой молитвы.

Мантры украшает музыка.

Мантры – музыка моего сердца.

Без музыки всё несовершенно.

Без музыки всё несовершенно.

И я, опираясь о стену, видела в окно и в проход, когда ветер, танцуя вслед за музыкой, поднимал занавесь, танцующих девушек и женщин. Потрясённо смотрела на них. На лица знакомые и незнакомые.

Я их с самого моего рождения видела. Но… такими я их никогда не видела! Так увлечённо кружащимися, когда их пышные, длинные юбки разноцветными цветами распускались вокруг их ног. Когда развевались распущенные волосы девушек. И изящными, тяжёлыми змеями поднимались и опускались, извивались косы женщин. И так изящно двигающими руками, показывающими диковинные узоры из пальцев. И когда диковинными драгоценностями блестели их глаза, счастливые-счастливые глаза. И у тех, кто был весел почти всегда. И у тех, кто часто печалился. И у живших более-менее спокойно. И у тех, на кого в последние дни или годы свалилось много несчастий.

Сверкали драгоценностями яркие, тёмные, блестящие глаза. И распускались цветами яркие юбки вокруг их ног. Летали, сплетаясь в диковинные узоры, их руки…

Ритм сменился, Мохан опять стал протяжно тянуть звуки или часть из них, быстро-быстро повторяя:

Са са рэ ни… рэ са… па ба ба ба… ре са… па ба ба ба… ма да рин рин рин на ри ра ра ра рин рин да да да рин рин да да да рин рин да да…

Я растерянно поднялась, опираясь о стену. Видела в окно, как движутся девушки и женщины вокруг моего дома, охваченные пламенным желанием танцевать. Захваченные в плен музыкой, то медленной и тягучей, то быстрой-быстрой. А голос музыканта зачаровывал не меньше, протяжный и звонкий или быстрый, торопливый, хрипловатый.

Снова сменив ритм, он запел, нежно растягивая:

Из звона браслетов, одеваемых невесте,

Однажды родится новая жизнь.

Из танца, рождённого изгибами твоего тела,

Родится моя любовь,

Из звука капель воды, опадающих с твоих запястий.

Из звука моего голоса ты услышишь моё признание.

Музыка – вся моя жизнь, и вся моя душа – это музыка.

Песня складывается из чьей-то жизни.

Песня красавицы станет началом новой любви и новой жизни.

Без музыки всё несовершенно.

Без музыки всё несовершенно!

Оум… великий Шива, поднимая руку,

Со звучанием своего барабана

Сотворяет или разрушает миры.

Оум… без звона её браслетов Шива

Становится всего лишь трупом.

Без музыки всё несовершенно.

Музыка – начало и конец всего.

Без музыки всё несовершенно.

Лепет младенца – вот музыка новой жизни.

Разбитое сердце поэта рождает печальные песни,

Песни о гибели его любви и его конце.

Без музыки всё несовершенно.

Без музыки ничего не происходит.

С музыки всё начинается.

С музыки всё закончится.

С музыки всё начнётся сначала.

Оум…

Пока сердце моё живо,

Оно трепещет от музыки.

Оум…

Когда звучит музыка,

То вся Вселенная начинает танцевать!

Оум… Всё танцует, услышав музыку.

Оум… С музыки начинается жизнь.

Оум…

Мужчины всех возрастов тоже подошли, привлечённые непривычными звуками и звоном многочисленных браслетов, разноцветными всполохами ярких пёстрых юбок, видными меж домов. Но мужчины стояли в стороне, растерянно смотря на своих женщин: на своих жён и дочерей, зачарованно танцующих под звуки вины и голос молодого музыканта, то протяжный и нежный, то торопливый и хриплый.