Хроники Империи Ужаса. Гнев королей - Глен Кук

Рагнарсон взглянул на дочь Мглы, которую, похоже, нисколько не радовало нынешнее состояние Нерожденного.

Лорд Юань оставался спокоен, несмотря на случившуюся катастрофу.

– Нужно найти тех, кто сумел сбежать, – сказал он.

– Может, подскажешь, где искать? – бросил Скальца.

У лорда Юаня имелись предположения на этот счет. Он точно знал, куда должен был отправить «пассажира» каждый портал, прежде чем их повредили погибшие техники. Он по праву мог гордиться своими детищами.

– На это потребуется время, – признался он. – Та странная парочка хотела попасть в Кавелин. Но…

– Я проверил наш старый дом, мама, – сказал мальчик. – Их там нет.

Утратив интерес к происходящему, Рагнарсон подошел к сидевшим возле стены Гаруну и Ясмид. Гарун полностью ушел в себя. Не менее подавленной выглядела и Ясмид. Судьба Хаммад-аль-Накира никого здесь больше не волновала, и там могло твориться что угодно.

То же самое было верно и в отношении Кавелина.

Все сосредоточились на Старом Пройдохе, и исключительно на нем одном.

– Нас что, мистифицировали? – спросил Гарун.

– Гм? – Браги не помнил, чтобы его друг когда-либо произносил это слово. – В смысле?

– Нас забрали сюда лишь затем, чтобы мы не мешали великим планам Империи Ужаса?

– Не преднамеренно. Просто такова реальность. – Хотя все могло обернуться точно так же, даже если бы Старый Пройдоха каким-то чудом проиграл этот раунд. – Вероятно, она просто выяснила у нас все, что хотела.

Ясмид вздрогнула, но промолчала. Теперь она почти не отходила от Гаруна – отцу она все равно ничем помочь не могла. Рагнарсон не видел Эль-Мюрида уже несколько дней – его держали в уединении, подальше от специалистов, занимавшихся Этрианом и Старцем. Если Ученик и сообщил Мгле что-либо полезное, то Рагнарсон этого не заметил. Единственная польза от Эль-Мюрида сейчас заключалась в том, что он удерживал на расстоянии готовый разразиться ад.

И он мог не дать этому аду разразиться.

Все остальные с радостью готовились к встрече с Господом – включая предполагаемую наследницу Ученика.

– Собираешься сражаться, когда он появится? – спросил Рагнарсон.

Гарун посмотрел на него как на идиота:

– А какой выбор? Либо умереть, сражаясь, либо умереть, жалобно скуля.

Он сам был не рад, что угодил в эту переделку.

– Есть мысли?

– Никаких. Но у меня есть преимущество: я знаю, что он явится. О Магдене Норате я этого не знал. И вряд ли этот дьявол ожидает встретить меня.

Медленно повернувшись, Рагнарсон уставился на Мглу, склонившуюся над Скальцей.

– Он ничего не знает о большинстве из нас.

В какой степени постаралась эта женщина, чтобы все случилось именно так, как случилось?

Почувствовав его взгляд, она обернулась и слегка нахмурилась. Браги вновь переключил внимание на Гаруна, пытаясь отвлечься.

– Мне нужно помириться с Ингер.

Бин Юсифа можно было назвать однолюбом не в большей степени, чем любое живое существо, но он вполне понял Рагнарсона.

– До конца жизни? Было бы весьма разумно. Не говоря уже о политической мудрости подобного решения.

– Угу. – Браги снова взглянул на Мглу. Он давно уже успокоился, но округлости ее фигуры все еще до дрожи напоминали ему Шерили. – Что-то, похоже, похолодало.

– Собственно, да.

Холод принес с собой Вартлоккур. Выглядел он так, будто постарел на два десятка лет. Он настолько устал, что даже не сумел закрыть за собой дверь.

Дочь Мглы слегка тронула за плечо сына Непанты и быстро вышла. Никто не обратил на них внимания.

Вэнчинь и Старец уступили место за столиком для игры в шоги. Чародей рухнул в кресло. Мгла расположилась напротив него. Он бросил взгляд на Зимнюю Бурю, отметив, что в ней что-то изменилось, но никак не прокомментировал. Мгла что-то сказала, видимо объясняя происшедшее.

– Собираешься подслушивать? – спросил Гарун.

– Они говорят на языке, которого я не понимаю. Когда они решат, что мне следует что-то знать, сами об этом скажут.

– Вот дьявольщина. Ничего лучше не могли придумать?

– Мы все так поступаем, – язвительно усмехнулся Рагнарсон. – Открытость противоречит любым правилам.

Гарун негромко рассмеялся. Улыбнулась и Ясмид. И это слегка подняло настроение Рагнарсону после всего, что он слышал в последнее время.

– Вряд ли осталось долго ждать, – сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Даже если я толком не понимаю, что происходит.

– Ты не одинок, друг мой. Могу поспорить, вряд ли кто-то из них по-настоящему что-то знает.

– Даже сам Господь наверняка пребывает в замешательстве, глядя, что творят его создания, – прошептала Ясмид.

Гарун поступил неожиданно, при всех поцеловав жену в щеку.

– Истинная правда, душа моего сердца.

Выражение его лица говорило само за себя. Рагнарсон подмигнул.

Кристен наблюдала за играющими мальчиками. Фальк чересчур зазнавался, пытаясь продемонстрировать превосходство над племянником. Браги не собирался сдаваться, отвечая ударом на удар, и пыл Фалька постепенно угасал.

И тем не менее они ладили куда лучше, чем их матери.

Женщины делили небольшую комнату с мальчиками и служанкой, в основном игравшей роль арбитра. Джозайя Гейлс, Натан Вольф и другие приходили и уходили, занимаясь обычными делами.

Кристен чувствовала себя неловко, но знала, что Ингер приходится еще хуже. Будучи порождением мира жестоких политических традиций, та наверняка продолжала искать способ обратить ситуацию себе на пользу.

Кристен считала, что у Ингер нет никаких шансов – если только Фальк не станет отцом потенциального наследника. Решение Браги вопроса о престолонаследии встретило широкую поддержку. С ним согласились даже Сословия, хотя и без особого энтузиазма. Озора Мундвиллер объявила, что материя будущего будет соткана в соответствии с волей короля, что должны были гарантировать Седльмайр и его торговые союзники. Монархи нескольких соседних королевств также формально признали договоренность, возможно встревоженные интересом, который проявила восточная императрица к этой стороне гор М’Ханд.

Кристен и Ингер также подозревали, что не обошлось без Майкла Требилькока. Каждый раз, когда происходило нечто не вполне объяснимое, винили Майкла – главным образом в ситуациях, приводивших к хорошему результату. Когда вероятным выглядело худшее будущее, вину возлагали на Старого Пройдоху или разнообразных дьяволов и колдунов.