Дикарь и лебедь - Элла Филдс

class="p1">– Тесак понятия не имеет, с какой стороны подойти к женщине, пока та сама не сядет к нему на колени, – сказал Клык, и я отвлекся от разметки на карте Нодойи, которую разглядывал.

Красными колышками были отмечены места, которые мы уже уничтожили. Плотные скопления колышков украшали территорию, как лужицы крови – заснеженную поляну. Черные колышки означали твердыни, которые нам только предстояло взять.

Замок Грейсвуд, город Синшелл и замок Эррин.

Покорить последний, вероятно, будет не так просто – да и нам он, возможно, ни к чему. Мысль о том, чтобы делить Нодойю с людьми, не приводила меня в ярость – в отличие от некоторых из моей братии, но все же нервировала. В первую очередь потому, что люди были двуличными и ловко пользовались своей властью.

Они не нападали в открытую. Их племя ходило окольными путями и избегало столкновений.

И они еще заявляли, что это мы, фейри – беспринципные существа.

– К счастью для Тесака, – задумчиво пробормотал я, мысленно прокладывая через леса и реку путь от замка Эррин в другое королевство, – это происходит довольно часто.

История умалчивала, каким образом Грейсвудам удавалось делить свои земли со смертными на протяжении всех этих веков.

Говорили, что много лет назад в бухту вошло десять кораблей, чтобы исследовать край, который прежде моряки обходили стороной. Край, затянутый туманом и дымкой, где золотистый песок сверкал ярче любой монеты.

Вместо того чтобы дать чужакам отпор, слюнтяи из нашего племени – золотые фейри – предложили людишкам поселиться здесь и в качестве жеста доброй воли продали им часть своих земель. В надежде наладить торговлю с человеческим отребьем из-за моря.

Торговля действительно началась – помимо прочего люди выторговали у династии Грейсвудов новую порцию земель. Человечье королевство заняло почти половину Синшелла. Юго-западной части нашего материка они дали имя Эррин – в честь своего первого правителя.

Да, было бы забавно отнять у смертных то, что никогда им по-настоящему не принадлежало. Однако я не понимал, какая для нас в этом выгода. Ибо присутствие людей воистину пошло на пользу Нодойе и двум ее исконным королевствам, обогатив те и расширив горизонты возможностей.

– Король? – Клык бросил перченый орешек на карту. – Звезды всемогущие, ты что, лещины накурился?

Он сказал это в шутку, поэтому я и не удостоил его ответом, только почесал подбородок.

– Что там с переходом?

– Мы могли бы воспользоваться им еще раз, но неужели твоя лебедь не успела сообщить матери или еще кому-нибудь о его существовании?

Это вряд ли.

– На рассвете отправь туда свой легион – пусть проверят, на месте ли дерево.

Затачивая свой любимый кинжал, Клык кивнул.

– Как она поживает после путешествия по лабиринту?

– Она чай с эльфами распивала, когда я ее нашел.

– Чего? – гоготнул Клык.

– Ты меня слышал, – проворчал я и сбил колышки с карты. Те укатились к Ночному морю.

– Ну и ну, – протянул Клык и бросил точильный камень на стол. – Эта лебедушка и правда тебе спуску не дает.

– Да она вида моего не выносит, – нехотя признался я. – Но звезды ведь предсказали иное. Ничего не понимаю.

Пламя вскинулось в настенных рожках – дневной свет не проникал сюда, поскольку окон в зале не было, и он был зачарован, чтобы обсуждаемое здесь не могли услышать ни пленники в темницах, расположенных дальше по коридору, ни кто-либо еще.

– Тебе не приходило в голову сделать для нее что-нибудь приятное?

Я насупился:

– Я спас ее из лап той человечьей сволочи, разве нет? А еще поселил в роскошных покоях, где ее кормят трижды в день.

Клык прикусил губу и широко улыбнулся:

– Тогда, может, подари ей что-нибудь – то, что ей по нраву?

– Ей что, покои не по нраву? – Моргнув, я задумался, почему она не испытывает благодарности за свое спасение и все удобства, которые я ей предоставил. – И кой ляд мне это делать? – требовательно осведомился я.

Засранец рассмеялся, но быстро посерьезнел, когда до него дошло, что я действительно этого не понимаю.

– О, треклятые звезды. – Приосанившись, он хлопнул в ладоши и подался вперед. – Ладно, во-первых, тебе нужно выяснить, что она любит, что делает ее счастливой, а потом сделать для нее что-то приятное, извинившись за то, что ты оторвал ее от новых дружочков-эльфов.

– Какого хрена я должен извиняться? – возмутился я. – Она – моя, а не их.

– Золотой народ… Они не такие, как мы. – Он кивнул. – По крайней мере, если судить по тому, что я слышал и видел. Поэтому сомневаюсь, что твоей лебеди по нраву, когда с ней обращаются как с имуществом.

– Но ведь так оно и есть, – сказал я и от недоумения инстинктивно сжал руку в кулак, чуть не выпустив когти. – Это ведь я спас ее и принес сюда – она моя навсегда.

Клык несколько секунд пристально смотрел на меня – от этого я только сильнее взбесился, – затем покачал головой и встал.

– Как бы там ни было, она любит всякую легкомысленную ерунду типа цветочков, – буркнул я сквозь зубы, махнул когтистой ладонью в сторону пустой чашки с блюдцем и оперся на стол руками. – И необычный чай, и миленькие идейки вроде перемирия.

При виде моих черных когтей Клык поначалу насторожился, но в конце концов расслабил плечи и вальяжно прошагал к двери.

– Ну так принеси ей цветочков и чая. – Бросив на меня многозначительный взгляд, смысл которого от меня ускользнул, Клык добавил: – Мы оба знаем, что последним ты ее одарить не можешь.

Он ушел, и я простоял там еще некоторое время, прежде чем втянуть когти, от которых на карте и столе под ней остались глубокие царапины.

17

Опал

Весь следующий день я проторчала у себя в покоях, не зная, что делать дальше и хватит ли мне решимости претворить эту безумную затею в жизнь.

Иного пути не было.

И все же, сидя на кровати и разглядывая пятна солнечного света, что проскальзывал в комнату сквозь щели между ветками и стеблями виноградной лозы, которой заросли окна, я крутила в голове мысль о том, что собиралась спросить у короля накануне.

Когда сказала ему «постой».

Я надеялась, что Дейд подойдет ко мне и я смогу его поцеловать, но стоило бы догадаться, – еще до того, как это слово слетело с моих губ и его острый взгляд, брошенный из-за плеча, натолкнулся на мой, – что это будет не так-то просто.

Он бы мне не поверил. Не в тот миг. Пока нет.

Когда Дейд, коротко стукнув в дверь, вошел ко мне, я разглядывала книгу – колыбельные из края смертных – и ела виноград.

Проглотив ягоды, я захлопнула книгу и положила ее в стопку, что высилась на прикроватном столике рядом с вазой фруктов.

– Ты всегда заходишь в чужие комнаты без разрешения? – Я мысленно скривилась от собственных слов. Идиотка. Какая же я идиотка. Всю жизнь я старалась вовремя прикусывать язык, но именно в присутствии Дейда – того, с кем стоило бы вести себя осторожнее, – мне это не удавалось.

Дейд поджал губы и, прислонившись к двери, изобразил задумчивость.

– Вообще-то да. – От его улыбки, веселой и ослепительной, у меня засосало под ложечкой. – Я ведь все-таки король.

Его улыбка чуть поблекла – я уловила невысказанное послание: И тебе стоит об этом помнить.

– Я, кстати, постучал. – Он вздохнул и через секунду добавил: – Давай прогуляемся.

Вежливое приглашение, ответить отказом на которое я не могла.

Но все же попыталась, потому что именно этого он и ждал.

– Что-то не хочется.

Дейд хрипло усмехнулся. У меня возникло чувство, будто по коже провели когтями и дохнули жаром – такая вот ненавязчивая угроза.

– Ты очаровательно врешь, правда. Но времени у меня предостаточно. Могу еще послушать.

Еле оторвав от него взгляд, я принялась рассматривать свое платье лавандового цвета. Простое, удобное, по подолу отделанное белым кружевом, оно свободно, как ночная сорочка, ниспадало от груди до пят.

Оно нравилось мне больше других новых платьев, но было слишком невзрачным, если я надеялась соблазнить короля.

– Ладно, – сказала я и встала с постели. Его брови поднялись. – Но сначала мне надо переодеться.

Надеясь, что он выйдет и я смогу сменить наряд без свидетелей, я направилась к гардеробной, расположенной рядом с ванной комнатой.

Там висели платья для любого повода – персиковые, сливочные, сиреневые, голубые, изумрудные, белые и лимонно-желтые. В углу стояло отделанное клепками кресло, рядом с ним – ажурный серебряный столик, за которым можно было выпить и перекусить, пока хозяйка этой комнаты выбирает наряд.

Были в гардеробной и накидки – из бархата, шелка и толстой