Разговоры с таксистами о жизни и устройстве Вселенной - Чарльз Кокелл

поездку в больницу, то все равно не превзойдем эту твердость, а просто разделим одно твердое тело на некоторое множество.

Иллюзия плотности становится еще убедительнее благодаря второй идентифицированной нами характеристике – кажущейся непрозрачности твердых тел, а также многих жидкостей. Посмотрите на свою руку под светом, и на самом деле вы увидите триллионы мельчайших частиц, фотонов, исходящих из вашей руки. Да, они начинают свое путешествие от лампы, но, когда фотоны ударяются об атомы вашей руки, они отражаются и в конце концов (на самом деле очень быстро) попадают в ваши глазные яблоки, а затем в ваш зрительный нерв. Это, по сути, квантовая кроличья нора, потому что фотоны не просто отскакивают от атомов, как шары на бильярдном столе, а скорее поглощаются электронами атома и выбрасываются заново. Детали того, как отражается свет на таком микроскопическом масштабе, должны волновать только квантового физика. С нашей же точки зрения важно то, что именно эта привычка атомов снова выбрасывать фотоны и придает материи видимость твердости.

Именно эта отталкивающая сила призрачных полей и реакция на свет смогли так обмануть нас и убедить в принципиальной целостности материальных вещей. Этот мираж настолько силен, что мы не можем воспринимать мир иначе. Тем не менее вы можете научить себя думать по-другому. Всмотритесь за «фасад» своей подруги в кафе. Пронзите завесу фотонов и отталкивающих атомных сил и посмотрите на нее как на призрачное видение триллионов крошечных невидимых ядер, окруженных эфирными полями вероятности. Я гарантирую, что, проделав это три или четыре раза со всей силой своего воображения, вы уже никогда не увидите мир прежним. Даже простое яблоко представится вам совершенно иным, чем раньше.

Лучшее, что я могу сейчас сделать, – рассказать вам про речь Эдуарда Перселла, которую тот произнес при получении Нобелевской премии в 1952 году за открытие ядерного магнитного резонанса, феномена, сейчас используемого для молекулярного анализа структуры бактерий, в целях медицинской диагностики человеческого организма и для многого другого[37]. «Меня и поныне не покидает ощущение чуда и восторга по поводу того, что это едва уловимое движение присутствует во всех обыкновенных вещах, которые окружают нас… – сказал Перселл Нобелевской ассамблее, имея в виду найденный им резонанс. – Я вспоминаю, как зимой во время наших первых экспериментов, всего семь лет назад, снежинки увиделись мне в совершенно новом свете. Сугробы снега, лежавшие у моего крыльца, предстали предо мной как груды протонов, тихо прецессирующих[38] в земном магнитном поле. Увидеть на миг наш мир как нечто столь глубокое и необычное – такова награда первооткрывателю за его открытие».

Конечно, чтобы видеть мир таким образом, необязательно требуется совершить великое открытие. Да, это потрясающе – стать первым человеком, осознавшим окружающий мир на совершенно новый манер. Но каждый из нас может посмотреть на сугроб и на секунду увидеть крошечные атомные частицы, кружащиеся и вращающиеся холодным зимним утром. Перселл научил нас этому, но он не единственный обладатель силы такого взгляда. Эта сила – продукт научных трудов. И если продолжать над этим трудиться, то мы можем выбраться из пещеры Платона и увидеть вещи такими, какими они являются. То, что мы узнаём о мире, необязательно должно рушить наши о нем представления, хотя такое возможно. По крайней мере, наука сможет объяснить то, что мы испытываем. Воскликнув «ага!», мы не то чтобы осознаем, что жили во лжи, а скорее, поймем: то, что кажется простым, на самом деле – обычный спектакль, театральное представление, в котором раскрывается запутанная глубинная реальность. И мы живем в этом театре каждый день.

Поэтому я думаю, что платоновская метафора с пещерой все так же шедевральна даже две с половиной тысячи лет спустя. Платон понимал, что тени на стенах пещеры не обман и не иллюзия. Они реальное явление, но за ними скрывается ряд других реальностей: люди, проходящие мимо; свет, поток которого они прерывают, когда идут; лучи, которые попадают на стену пещеры. Тень, которую мы можем воспринять, является результатом неуловимых вещей, которые в не меньшей степени являются частями нашего мира несмотря на то, что они нам недоступны. В каком-то смысле мы вышли из пещеры и увидели проходящих людей, но теперь понимаем, что они сами – оптическая иллюзия, еще один тип тени: отражение фотонов, отталкивание атомов; все это создает еще один образ в наших умах. Однако с помощью научного метода мы смогли проанализировать это новое искажение и увидеть нашу призрачную форму такой, какая она есть. Но здесь нет места самодовольству. Мы должны продолжать задаваться вопросом, какие реалии Вселенной могут лежать в основе такого представления о нас самих.

Есть еще одна вещь, которой я бы хотел вас озадачить. Кто-то может решить, что это очередной уровень странных размышлений, но если у вас есть немного времени для меня, то прошу вас и советую вам попробовать. Возможно, в процессе чтения этой книги вы уже задумывались, насколько примечательно то, что на нашей планете существует разумная жизнь. Мы размышляем о том, что нас окружает, думаем о происхождении Вселенной и интересуемся жизнью в других ее местах. Если вы какое-то время задержитесь на этой мысли, то поймете, что она пьянит, она полна потенциала. Теперь соедините эту мысль с теми, над которыми я выше призывал вас поразмышлять.

Представьте на мгновение облака материи, которые более чем на 99 % состоят из ничего – просто пучки электронных вероятностных полей, рассеянные по планете, которая сама по себе является не чем иным, как скоплением протонов и нейтронов, разбросанных по огромному морю электронных вероятностных облаков. Эти призрачные электронные облака взаимодействуют друг с другом и задаются вопросом, могут ли где-то в космическом вакууме существовать другие электронные вероятностные поля, которые тоже взаимодействуют и общаются. Эти призрачные облака используют энергию, которой обмениваются поля вероятности, чтобы вычислять, визуализировать и предсказывать природу Вселенной, в которой они находятся. Как удивительно, что такое вообще возможно! Что существа, которые и не существа вовсе, а поля вероятности, могут что-то знать. Эти облака вероятностей объединяют вероятности других электронов, принимающих форму ускорителей частиц, которые используются для столкновения и изучения субатомных частиц, и гигантских радиотелескопов, которые собирают фотоны из отдаленных регионов Вселенной. Живой мир, вся Вселенная всего лишь махинации и взаимодействия частиц и их вероятностей.

Когда я впервые сознательно столкнулся с эфирной природой реальности – я имею в виду настолько конкретным способом, что я часто думал о ней, когда делал повседневные дела, – я обрел нечто чудесное, что так и не покинуло меня. Мне до сих пор нравится гулять по улице, представляя окружающих меня пешеходов