Сезон - Джона Лиза Дайер

Папа подошел к кухонному окну, откуда открывался великолепный вид на западный Абердин.

– Ты и сама это знаешь, Люси, за кучу денег его компания с радостью установит свои колодцы и трубопроводы на моих землях и все здесь уничтожит. – Он повернулся к ней: – Ты этого хочешь?

– Нет, конечно нет! Никто не хочет видеть землю нашей семьи уничтоженной, – поспешно ответила мама. – Но мы в тупике. Ты уже продаешь маленькие участки каждые несколько…

– Маленькие участки! Не все сразу! И не стервятникам, а людям, которые будут любить эту землю и заботиться о ней!

– Я устала от этого, Ангус. Это замкнутый круг, ты просто убиваешь меня. Поступают счета за корма – мы продаем тридцать акров; за обучение – мы продаем еще немного. Я давно уже не получала личных денег.

– Я понял! – отрезал папа.

К этому моменту мама уже плакала, а папа решительно сжал челюсти.

– Я не могу так жить, – рыдала она.

– Я не пойду на сделку. Мы не пойдем на это. И твои жалобы и слезы делают ситуацию только хуже.

– Мне жаль, что ты так думаешь, – всхлипнула мама.

– Мне жаль, что ты ответила на звонок. – Папа ушел, не сказав больше ни слова.

Меня тошнило оттого, что я только что увидела, я взяла кофе и поднялась наверх. Мои родители никогда не ссорились так сильно. Они, конечно, препирались время от времени, иногда обменивались колкостями, но это было что-то новенькое.

Я вспомнила, как папа просил меня пойти маме навстречу с балом, рассказывал, как много это для нее значит, а когда я спросила почему, он загадочно ответил: «Ты понятия не имеешь». Пока мы с Джулией учились в колледже, мама все время была не в духе, но я и понятия не имела, насколько она несчастна. Родители оказались перед лицом настоящих трудностей, и я испугалась, осознав, что их брак оказался под угрозой.

А тут еще и Энн, которая ясно дала мне понять: если не случится чудо, я вылечу через неделю. Еще час назад я бы сильно не расстроилась, но теперь я ясно понимала, когда папа просил пойти ему навстречу, он на самом деле имел в виду их обоих.

Я глотнула кофе, и мой желудок болезненно скрутило. Я должна была сделать все что возможно.

У плана Джулии, по которому Хэнк должен был ждать неделю, прежде чем увидеть меня, был только один существенный недостаток: мне тоже придется ждать встречи целую неделю. А ждать я ненавижу, всегда хочу всего и сразу. К счастью, неделя выдалась напряженная, и у меня просто не было времени на то, чтобы изводить себя ожиданиями. Зато были два контрольных теста, утренние походы в спортзал, тренировки и игра в среду днем. Уроки танцев, слава богу, уже закончились, но сезон официально начался, и мероприятия шли одно за другим, как самолеты на взлетной полосе. В понедельник в Юниорской лиге «Бруклина» состоялся обед, а я вернулась к тренировкам. Во вторник «Петролеум клуб» провел обед в Ренессанс-тауэр, а это означало, что я пропускаю шестой подряд вечер с Кэт. А в четверг пресвитерианская церковь Хайленд-Парка устроила во второй половине дня социальное мероприятие, и оно в самом деле было ужасно «социальным». Эта церковь насчитывала три тысячи членов. После того как я поприветствовала всех тех людей, с которыми меня знакомили, у меня тряслась правая рука, а мои щеки болели оттого, что я беспрестанно улыбалась три часа подряд.

Хуже того, неделя, отведенная мне на то, чтобы удивить Энн Фостер, заканчивалась уже завтра, а мне в голову все еще не пришла ни одна приличная идея. Интересно, примет ли она корову в качестве взятки? Я подумала, что папа с радостью бы мне ее подарил. Распорядительница наверняка расценит доставку самой настоящей живой коровы прямо к дверям собственного коттеджа как самый настоящий сюрприз. Это ее, безусловно, впечатлит, правда, боюсь, не совсем так, как мне бы того хотелось. Отчаявшись и вконец измучившись, в четверг я до полуночи изучала свою дебютантскую библию вместе с Джулией, но так ничего и не смогла придумать. Я была обречена.

Джулия спасла меня в самый последний момент. На странице 16 она нашла раздел: «Этикет и манеры для юных леди с Энн Фостер».

– Уроки манер? – неверяще переспросила я.

– Она же сказала: удиви меня. И это лучшее, что ты можешь сделать – проявить инициативу и добрую волю, – улыбнулась Джулия. – И как она сможет выгнать тебя, если ты ее ученица?

Вот оно, светское дзюдо во всей своей красе.

– Уроки начинаются завтра днем, – сказала я, посмотрев расписание в Интернете.

– Отлично, как раз вовремя, – обрадовалась Джулия.

Итак, в пятницу, в половине третьего дня, я стояла в шелковом лифчике и трусиках посреди нашей квартиры и размышляла над тем, что надеть на курс «Этикет и манеры для юных леди». Мама с детства твердила нам с Джулией, что нельзя надевать одно и то же платье дважды – библия дебютанток с ней, кстати, соглашалась, – а потому у нас скопилось столько нарядов, что вся гостиная превратилась в один огромный шкаф. Мы отодвинули диван к стене, убрали журнальный столик и установили две вешалки для нарядов: одну для тех, которые только предстояло надеть, другую для тех, что уже надевали. На каждой из них болтались бумажки с буквами «Дж» или «М».

Туфли были сложены в коробки, на каждой из которых была наклеена фотография обуви. Сумки и шарфы были развешены на огромной деревянной вешалке, которую мы выклянчили у родителей. Крючки на ней заменяли рога.

Я подумала о вещах, которые уже надевала, подсчитала их стоимость и решила, что на вырученные деньги целая канзасская семья из четырех человек смогла бы кормиться целый год, даже покупая еду в магазине фермерских продуктов. В развивающемся же мире на эти деньги можно было бы накормить целую деревню, возможно, вместе со скотиной.

Чувствуя отвращение, я сосредоточилась на том, что надеть на урок Энн Фостер, и выбрала легкий свитер из мериносовой шерсти цвета слоновой кости от Келвина Кляйна, шелковую юбку цвета мокко, заканчивающуюся ниже колена, и матовые черные туфли с консервативными двухдюймовыми каблуками. Этот скромный ансамбль я чуть оживила с помощью бриллиантовых сережек Джулии и нитки пресноводного жемчуга, которую я получила в подарок на свой шестнадцатый день рождения. Однако от утягивающего белья я отказалась: подвиги подвигами, но и меру надо знать.

Затем я поработала над своим лицом. Отек вокруг глаза почти сошел, и, чтобы скрыть синяки, теперь приобретшие нежные зеленоватые и желтые оттенки, я наложила основу и добавила чуть-чуть румян. Я от-кинула волосы, зачесала их назад и закрепила с помощью тонкого слоя геля. Потрескавшиеся губы я накрасила красно-коричневой помадой, подвела глаза тушью и брызнула на себя духами. Широкие солнцезащитные очки Prada завершили мой образ. Я посмотрела в зеркало и подумала: «Отлично, то, что надо!»