Одним словом. Книга для тех, кто хочет придумать хорошее название. 33 урока - Сергей Малайкин

Однако можно предложить и другие интерпретации. Так, Apple вполне расшифровывается как Apple — библейское яблоко — соблазн — империя соблазна (тут уместно вспомнить, что первый Apple Джобс и Возняк продавали за 666 долларов 66 центов). В свою очередь, Java можно интерпретировать так: Java — тропический остров — отдельный мир — собственные правила.

А вот название смартфона BlackBerry — чистая метафора, основанная на очевидном сходстве цвета и формы кнопок устройства с ягодами ежевики. Оно не нуждается в долгих обоснованиях и широких толкованиях.

Директивное назначение, не основываясь на очевидном сходстве (или контрасте), больше напоминает приказ:

Гениален приказ или глуп, он не обсуждается. Спустя время к такому положению вещей привыкают все. Еще позже появляются убедительные толкования, придающие корпоративному мифу логическую завершенность. Мне известны по крайней мере пять разных историй, объясняющих, почему Apple — это Apple.

Кстати, о военных и приказах. Названия российских вооружений могут служить эталонными образцами директивного нейминга. В нашей армии незаметно сложилась традиция давать серьезным военным «изделиям» странные названия. Судите сами.

В армейских названиях есть свои устоявшиеся традиции. Широко известны «растительно-цветочные» названия («Тополь», «Бук», «Пион», «Гвоздика», «Гиацинт», «Тюльпан»), применяются гидронимы («Нева», «Ангара», «Тунгуска»), встречаются и метафоры («Игла», «Оса», «Панцирь», «Шмель»). Но лучше всего запоминаются «оксюмороны Минобороны» — названия вроде «Нежность» (наручники) или «Подкидыш» (граната для подствольного гранатомета), которые резко контрастируют с назначением смертоносных изделий. Простой обыватель после краткого знакомства с армейскими брендами где-нибудь на параде неизменно задумывается о специфическом чувстве юмора людей в погонах.

Давайте вернемся в начало главы, где я выразил опрометчивую идею об отсутствии связи между Пало-Альто и восстанием Спартака. Готов признать, что был неправ, ведь эта связь очевидна: войском Спартака двигало стремление к свободе, равенству и торжеству закона. Вне всякого сомнения, Пало-Альто населяют люди, полностью разделяющие эти идеалы.

Наверное, каждый хотя бы раз в жизни попадал в ситуацию, когда нужно, не зная языка, что-то объяснить иностранцу. В таких случаях на помощь приходят жесты, мимика и звуковая имитация. Главное, чтобы было что имитировать: объекты рассказа должны издавать какие-то характерные звуки.

Точно так же мы общаемся с младенцами, еще только осваивающими речь, но уже знакомыми со звуковой картиной мира. Но не был ли человек разумный некогда робким младенцем в полном звуков пространстве? Не выросли ли современные слова из попыток передать информацию другим людям, воспроизводя окружающие звуки?

Большая часть слов в нашем языке — чистые знаки. Их звуковая оболочка весьма условно связана с объектом. Адресуя слова «стол», «карандаш», «картина», «книга», «цветы» кому-то владеющему русским языком, мы вправе рассчитывать на понимание: в сознании нашего визави возникнут соответствующие объекты (с поправкой на личный опыт). Но те же слова у человека, не владеющего русским, вызовут непонимание. Это доказывает значительную долю условности акустической формы слов, во всяком случае, тех, что обозначают объекты, лишенные явных звуковых признаков.

С другой стороны, в каждом языке, помимо чистых знаков, есть те, которые имитируют звуки называемого объекта. Такие слова называют идеофонами или ономатопами. Поскольку звук во всех странах одинаков, то бывает так, что идеофоны и ономатопы довольно похожи даже в далеких языках. Например, во многих языках домашних птиц приманивают схожими звуками, похожими на наше цып-цып, имитирующими писк цыплят.

Два характерных примера — кукушка и ворона. Обе птицы издают весьма характерные звуки, которые нашли похожее отражение в самых разных языках[13].